Николай Карамзин - Полная история государства Российского в одном томе

Хитрый Всеволод Чермный, имев надежду сам господствовать на плодоносных берегах Днестра и Сана, без сомнения завидовал Игоревичам; однако ж скрыл неудовольствие, остался им другом и хотел иначе удовлетворить своему властолюбию. Все способы казались ему позволенными: быв союзником Рюрика и Мстислава, он стал их врагом; вооруженною рукою занял Киев и разослал своих наместников по всей области Днепровской. Рюрик ушел в Овруч; сын его, зять Великого Князя, в Вышегород, а Мстислав Смоленский заключился с дружиною в Белегороде. Они уже не имели права требовать защиты от Великого Князя; но Чермный сам дерзнул оскорбить его. "Иди к отцу, – велел он сказать юному Ярославу Всеволодовичу: – Переяславль да будет Княжением моего сына! Если не исполнишь сего повеления или будешь домогаться Галича, где властвует теперь род нашего славного предка, Олега: то я накажу дерзкого, слабого юношу". Ярослав выехал из Переяславля; а Всеволод Чермный скоро бежал из Киева, нечаянно увидев пред стенами оного знамена Рюрика и Мстислава Смоленского. Он нанял Половцев: Рюрик сперва отразил его; но Чермный призвал союзников, Владимира Игоревича Галицкого и Князей Туровских, потомков Святополка-Михаила, неблагодарно изменивших своему зятю. Ничто не могло им противиться. Рюрик вторично удалился в Овруч; Мстислав, осажденный в Белегороде, просил только свободы возвратиться в Смоленск. Триполь, Торческ сдалися, и Святославич сел опять на престоле Киевском. Половцы торжествовали счастливый успех союзника своего грабежом и злодействами в окрестностях Днепра: бедный народ, стеная, простирал руки к Великому Князю.

Всеволод Георгиевич наконец вооружился. "Южная Россия есть также мое отечество", – сказал он и выступил к Москве, где ожидал его Константин с войском Новогородским. На берегу Оки соединились с ним Князья Муромский и Рязанские. Все думали, что целию сего ополчения будет Киев: случилось, чего никто не ожидал. Великому Князю донесли, что Рязанские Владетели суть изменники и тайно держат сторону Черниговских: он поверил и сказав словами Давида: ядый хлеб мой возвеличил есть на мя препинание, решился наказать их строго. Не предвидя своего бедствия, они собрались [22 сентября 1207 г.] в ставке у Всеволода, чтобы веселиться за Княжеским столом его. Всеволод, в знак дружбы обняв несчастных, удалился: тогда Боярин его и Давид Муромский явились уличать действительных или мнимых изменников, которые тщетно именем Бога клялися в своей невинности: двое из Князей же Рязанских, Олег и Глеб Владимировичи, пристали к обвинителям, или клеветникам, по выражению Новогородского Летописца, и Всеволод осудил Романа Глебовича, Святослава (брата его) с двумя сыновьями и племянниками (детьми Игоря), также некоторых Бояр; велел отвезти их в Владимир, окованных тяжкими цепями, и вступил с войском в область Рязанскую. Жители Пронска, усердные к своим Государям, отвергнули мирные его предложения. Юный Князь их, Михаил, бежал к тестю, Всеволоду Чермному: но граждане, призвав к себе другого Князя Рязанского, Изяслава Владимировича, брата Олегова и Глебова, оборонялись мужественно. Неприятель стоял на берегу реки: не имея колодезей, изнемогая от жажды, они ночью выходили из города и в тишине наполняли сосуды водою: узнав о том, Великий Князь поставил стражу пред городскими воротами. Кровь лилася ежедневно в течение трех недель. Остервенение граждан уступило наконец крайности, ибо многие люди умирали от жажды. Пронск сдался: Всеволод наградил им Олега Владимировича, может быть, за гнусную клевету его; взял множество добычи и пленил жену Михаилову. Во время сей осады Рязанцы нападали на суда Всеволодовы, подвозившие Окою съестные припасы войску; но быв отражены, изъявили покорность. Епископ их, Арсений, встретил Великого Князя с молением. "Государь! – сказал он: – удержи руку мести; пощади храмы Всевышнего, где народ приносит жертвы Небу и где мы за тебя молимся. Верховная воля твоя будет нам законом". Не имея надежды с успехом противиться Всеволоду, народ Рязанский прислал к нему остальных Князей своих, с их детьми и женами, в Владимир, куда сей Государь возвратился, сведав, что Рюрик опять выгнал Чермного из Киева.

Всеволод Георгиевич уже не хотел расстаться с Константином; довольный Новогородцами, милостиво одарил их в Коломне и велел им идти с миром в свою отчизну, сказав торжественно: "Исполняю желание народа доброго; возвращаю вам все права людей свободных, все уставы Князей древних. Отныне управляйте сами собою: любите своих благодетелей и казните злодеев!" Сия удивительная речь Князя властолюбивого была хитростию: он знал неудовольствие граждан, которые жаловались на отяготительные подати и разные действия Княжеского самовластия. Современный Летописец сказывает одно из оных: Всеволод, обманутый ложным доносом, за несколько времени до Рязанского похода прислал в Новгород боярина своего и велел, без всякого исследования, умертвить знатного гражданина, Алексея Сбыславича, торжественно, на Вече двора Ярославова. Сие насилие произвело всеобщее негодование: сожалели о невинной жертве; видели, что Константин есть только орудие самовластного отца и что истинный Государь Новагорода живет в Владимире. Опасаясь следствий такого впечатления, Великий Князь хотел польстить народу мнимым восстановлением прежней свободы; хотел казаться единственно великодушным его покровителем, а в самом деле остаться Государем Новогородцев; отпустил их войско, но удержал в Владимире Посадника Димитрия (раненного в битве) и семь знаменитейших граждан в залог верности. Между тем народ спешил воспользоваться древнею вольностию, ему объявленною, и на шумном Вече осудил Димитрия, доказывая, что он и братья его были виновниками многих беззаконных налогов. Судьи обратились в мятежников, разграбили, сожгли домы обвиняемых; продали их рабов, села; разделили деньги: каждому гражданину пришлось по нескольку гривен; а Князю оставили право взыскивать платеж с должников Димитрия по счетам и письменным обязательствам. Многие чиновники разбогатели, тайно присвоив себе большую часть взятого имения. Еще волнение не утихло, когда привезли из Владимира в Новгород тело умершего Димитрия Посадника: озлобленный народ хотел бросить его с моста; но Архиепископ Митрофан удержал неистовых и велел предать оное земле в Георгиевском монастыре, подле могилы отца Димитриева. [1208 г.] Сын Великого Князя, Святослав, вторично приехал управлять Новогородскою областию; взял оставленную ему часть из имения осужденных и согласился довершить народную месть ссылкою их детей и родственников в Суздаль. Не достигнув еще и юношеского возраста, он повелевал только именем и не мог предводительствовать войском, которое сражалось тогда с Литвою под начальством Владимира Мстиславича: сей юный Князь, сын Мстислава Храброго, господствовал во Пскове с согласия Новогородцев или Князя их.