Ольга Елисеева - Повседневная жизнь русских литературных героев. XVIII — первая треть XIX века

Впрочем, у Онегина имелась и другая фольклорная ипостась — жених-разбойник. Кто такой жених-разбойник по сравнению с медведем? Только кум? Нет, он еще и захватчик, занявший в лесу — на волшебном пространстве — место, которое прежде безраздельно принадлежало духу-хозяину. Медведь древен, а разбойник с шайкой — порождение авантюрных историй куда более позднего времени. Эти персонажи теснят друг друга. Миф не уживается с побасенкой.

В реальной жизни герои тоже теснятся на одних и тех же паркетах. Но разница между ними громадна. Очевидна она и для поэта. В «Графе Нулине» он ясно дал понять, что не считает нынешних заговорщиков способными взять власть, поэтическим аналогом которой выступало овладение женщиной. Провинциальная помещица Наталья Павловна просто прогнала ночного гостя.

А вот «медведи» могли по крайней мере попытаться. Именно у них имелась не только сила, но и право: они «такие же родовитые дворяне, как император». Любопытна история, случившаяся около 1819 года в Царском Селе. Чей-то медвежонок сорвался с цепи и побежал в темные аллеи парка, где мог встретиться с гулявшим в одиночестве императором Александром I. Маленький шарло государя вовремя залаял, и угрозу «истребили». Молодой Пушкин шутил по этому поводу: «Нашелся один добрый человек, да и тот медведь» [378] Эйдельман Н. Я. Пушкин и декабристы. С. 287. .

Позднее, когда уже были написаны «Цыганы», К. Ф. Рылеев негодовал, «зачем Алеко водит медведя и еще собирает деньги с глазеющей публики», и просил сделать героя хотя бы кузнецом. Пушкин осмеял это предложение. В реальной, не поэтической жизни «медведей» — крупных тяжеловесов, очень важных для будущего заговора — тоже водили. При каждом из них был свой «Алеко»: Николай Тургенев при Воронцове, Пестель при Витгенштейне, Глинка при Милорадовиче, Грибоедов при Ермолове… Бывают странные сближенья.

Став княгиней, Татьяна «в гостиной истинно дворянской» собрала около себя круг достойных, умных людей:

Гости ведут добропорядочный разговор, не встречая усмешкой ни старика в немодном костюме, ни молодого провинциала. Для всех хозяйка находит приветливое слово. Но находит его на русском языке. В черновиках Восьмой главы сказано:

Прежде всего, осознаем, как «слог простонародный» воспринимался на слух образованными людьми, привыкшими к звучанию французского языка. Фонетически им казались смешными такие слова, как «мухомор» или «особенно» [379] Тынянов Ю. Н. История литературы. Критика. СПб., 2001. С 32–34. .

Где и когда Татьяна, которая в девичестве «по-русски плохо знала», выучила язык настолько, чтобы поддерживать и, более того, направлять, как положено хозяйке, светские разговоры? В деревне читатель встречает барышню «с французской книжкою в руках» и узнаёт, что героиня «выражалася с трудом на языке своем родном». Письмо мадемуазель Ларина написала по-французски, а автор, «родной земли, спасая честь», его перевел. Вяземский вспоминал, как мучился Пушкин: «…От страха сбиться на академическую оду, думал он написать письмо прозой, думал даже написать его по-французски: но, наконец, счастливое вдохновение пришло кстати, и сердце женское запросто и свободно заговорило русским языком» [380] Вяземский П. А. Полное собрание сочинений. Т. 2. С. 23. .

Все это, как давно отмечено, вовсе не значит, что Татьяна не говорила по-русски, например, с той же няней. Без знания простонародного языка для героини невозможно было бы погружение в фольклорную среду, которой так богата деревня. Она осталась бы глуха к снам, карточным гаданиям и предсказаниям луны.

Культурное единство крестьян и небогатых помещиков Пушкин считал важной ценностью. «Хитрость государей торжествовала над честолюбием вельмож… и существование народа не отделилось вечною чертою от существования дворян», — писал он в заметке «О русской истории XVIII века» [381] Пушкин А. С. Собрание сочинений. Т. 7. С. 192. .

Однако литературным языком Татьяна овладела только после двух лет замужества. Как это получилось? Вероятно, после свадьбы молодая провела некоторое время с московской родней супруга. За два поколения до Лариной старые москвичи вообще не знали иностранных языков. Княгиня Е. Р. Дашкова, попав из Петербурга в Москву, писала: «Передо мной открылся новый мир, новая жизнь… Меня смущало то обстоятельство, что я довольно плохо изъяснялась по-русски, а моя свекровь не знала ни одного иностранного языка. Ее родня состояла из старичков и старушек, которые относились ко мне очень снисходительно… но я все-таки чувствовала, что они желали бы видеть во мне москвичку и считали меня почти чужестранкой. Я решила заняться русским языком и вскоре сделала большие успехи» [382] Дашкова Е. Р. Записки. Л., 1985. С. 9–10. .

Татьяна подобных затруднений встретить уже не могла. Проблема перешагнула на следующий уровень. Бурно шел процесс создания собственно литературного слога. Главным образом благодаря журналам и обсуждению их в гостиных.

Страх, конечно. Но охота пуще неволи. Николай I писал, что выучил русский язык по «Вестнику Европы» Н. М. Карамзина. К французским книжкам Татьяны добавились русские альманахи. Интеллектуальный горизонт княгини N расширился. Потребности и вкусы несколько изменились. В Восьмой главе она превращается в то, над чем поэт иронизировал в Третьей:

В 1827 году Пушкин обрушивался на «читательниц», предпочитавших усредненный, гладкий русский язык, подстроенный под французские вкусы: «Природа, одарив их тонким умом и чувствительностью самою раздражительною, едва ли не отказала им в чувстве изящного. Поэзия скользит по слуху их, не достигая души; они бесчувственны к ее гармонии… Исключения редки». Именно таким исключением должна была стать Татьяна. Заядлые читательницы тогдашних русских журналов требовали от авторов пристойности. Смирнова-Россет рассказывала, что, когда девушки в Смольном прочли у Пушкина «панталоны, фрак, жилет», они воскликнули: «Какой, однако, Пушкин индеса» [383] Смирнова-Россет А. О. Указ. соч. С. 581. , то есть неприличный.