А Задохин - Пороховой погреб Европы

Италия считала Югославию своим главным соперником на Балканах и целью ее политики в отношении Югославии было расчленение страны на несколько слабых и желательно зависимых от Италии государств. Рим принял самое активное участие в формировании и становлении движения усташей - хорватских фашистов. Используя противоречия в отношениях Югославии с Болгарией, Венгрией и Грецией, Италии удалось серьезно осложнить внешнеполитическое положение Югославии и фактически поставить ее на грань изоляции на Балканах - даже союзники Югославии по Малой Антанте, Румыния и Чехословакия, отказались гарантировать ей помощь в случае начала итало-югославской войны. А установив в Албании полностью зависимый от Италии режим, Рим получил плацдарм для дальнейшей экспансии на Балканах.

В ноябре 1926 года был подписан итало-албанский пакт о дружбе и безопасности, в результате чего Албания фактически превращалась в итальянский протекторат. Позиции Италии улучшились, а позиции Югославии, раздираемой внутренними противоречиями, существенно ухудшились. Югославская дипломатия активно пыталась урегулировать отношения с Италией, но узел противоречий был завязан слишком туго. В феврале 1934 года в Афинах был подписан пакт о создании нового военно-политического блока - Балканской Антанты, в которую вошли Югославия, Турция, Греция и Румыния. Этот блок был явно направлен против Италии. В ответ Италия пошла на сближение с Австрией и Венгрией, создав тем самым противовес Балканской Антанте. Идея воссоздания монархии Габсбургов, которую активно поддерживала Италия, для Белграда была постоянным внешнеполитическим кошмаром.

В поисках союзника страны Центральной и Юго-Восточной Европы все чаще обращали свои взоры на восток, в сторону Советского Союза. В январе 1934 года Постоянный совет Малой Антанты высказался в пользу нормализации отношений с СССР. Следуя этому решению, правительства Чехословакии и Румынии в июне 1934 года установили дипломатические отношения с СССР. Однако Югославия отказалась последовать примеру своих союзников. Югославское правительство не вняло и убеждениям французского министра иностранных дел Луи Барту, который в конце июня 1934 года специально приехал в Белград, чтобы уговорить сербские правящие круги установить дипломатические отношения с СССР. Это было маленькой сенсацией - Белград впервые не пошел покорно вслед за Парижем. И на это имелись весьма серьезные причины.

1933 год стал переломным в судьбе межвоенной Европы: в Германии к власти пришел Гитлер. Берлин взял курс на пересмотр Версальского мира мира, на котором фактически зиждилась вся послевоенная Европа и была построена Югославия.

Этот подкоп под фундамент, на котором стояла Югославия, не мог не повлиять на югославскую внешнюю политику. В Белграде, и не только в Белграде, достаточно быстро поняли, что в монополярной до того Европе появился новый фактор силы. В среде малых европейских государств началась перегруппировка.

Югославия одной из первых стран Европы поспешила на сближение с Германией. Уже в марте 1934 года между этими государствами начались переговоры о заключении нового торгового договора. Обсуждение условий этого договора в скупщине фактически вылилось в поток прогерманской пропаганды. "Между Германией и Югославией нет ни политических, ни экономических противоречий, - заявляли сербские депутаты. - Мы искренне желаем германо-югославского сближения". К весне 1934 года в политических кругах Белграда уже сложилась мощная прогерманская группировка. Германофилы возлагали большие надежды на помощь Берлина в урегулировании итало-югославских противоречий. Кроме того, в Белграде нашли полную поддержку требования Гитлера присоединить Австрию к Германии. Сербские правящие круги считали, что "аншлюсс" (присоединение Австрии к Германии) является меньшим злом для Югославии, чем существование независимой Австрии.

Появление с приходом Гитлера очага новой войны в Европе потребовало перегруппировки и в стане великих держав. Франция начала активно искать сближения с Италией. В Белграде это вызвало панику: за союз с Римом французы могут расплатиться югославскими территориями! Эти шаги Парижа привели к росту прогерманских настроений у сербских властей. Король Александр немедленно отправился во Францию: требовалось добиться от союзника ясности в отношениях.

В Марселе короля встречал министр иностранных дел Франции Луи Барту. Оба политика сели в открытый автомобиль, и кортеж двинулся по улицам Марселя, приветствуемый толпами горожан. И вдруг раздались выстрелы...

Король Александр и Луи Барту были убиты группой хорватских усташей. Если бы король остался жив, он, вероятно, очень удивился бы, узнав, что "заказал" его Берлин - тот самый Берлин, на который в Белграде возлагали такие надежды. В Германии видели в профранцузски настроенном Александре препятствие для сближения Югославии с Берлином, хотя главной мишенью все же являлся не он, а энергичный министр иностранных дел Франции Луи Барту.

Преемником короля Александра стал его 11-летний сын Петр. До совершеннолетия короля от его имени правил регентский совет, который возглавил принц-регент Павел, тяготевший к германофильству. В руках его была сосредоточена королевская власть - напомним, что Югославия по конституции 1931 года фактически была абсолютной монархией.

Убийство короля Александра чрезвычайно обострило итало-югославские и венгеро-югославские отношения. Обе страны фактически являлись базами для деятельности хорватских усташей, из числа которых и были завербованы убийцы короля. А рассмотрение жалобы Югославии на Италию и Венгрию только ухудшило югославо-французские и югославо-английские отношения: обе великие державы были гораздо больше заинтересованы в сближении с Италией, чем в удовлетворении притязаний своего второсортного союзника, который и так никуда не денется. И в Белграде, где издавна привыкли лавировать между разными полюсами силы в Европе, вероятно, в который раз с горечью пожалели о том, что России больше нет... Впрочем, был Советский Союз, но с ним Югославия не желала иметь ничего общего. Оставался Берлин...

"Югославия не следует чьей-либо политике, а идет своим собственным путем и руководствуется лишь своими интересами". Эти гордые слова премьер-министра и одновременно министра иностранных дел Югославии Стоядиновича в реальности маскировали начавшееся с 1935 года стремительное сближение Югославии с фашистской Германией.

До 1936 года в экономике Югославии доминировали Франция и Англия. В конце 1936 года в общем объеме иностранных инвестиций в Югославии доля Франции составляла 17%, Англии - 14%, Чехословакии - 12%, Германии - 0,88%. Но уже через два года Германия вышла на первое место в югославской внешней торговле и на третье - по объему инвестиций. Югославские военно-воздушные силы заменяли устаревшие "фарманы" на современные "мессершмитты". Югославские сырьевые продукты, в первую очередь цветные металлы, были очень нужны возрождающейся германской военной промышленности. А лидирующая роль Югославии на Балканах облегчала Германии задачу развала системы военно-политических пактов между государствами Центральной и Юго-Восточной Европы, которую успела создать Франция.