Виталий Поликарпов - История нравов России

История нравов в России свидетельствует о процессе взаимного изменения социальных и индивидуально–личностных структур, ибо трансформация на уровне уклада общества связана с изменением на уровне психологии индивида, и наоборот. Поэтому эволюция нравов на протяжении двух столетий в Российской империи фактически представляет собою психосоциальную историю развития нашего отечества, показывает, как по мере централизации государственной власти происходит изменение социально–психологических стереотипов эмоционального поведения. В книге подчеркивается тот момент, что изменение нравов происходило неравномерно в зависимости от социального слоя, что некоторые нравы в принципе не изменились (например, нравы старообрядцев и др.). Насколько автору удалась попытка изложить историю нравов в императорской России в сравнении с нравами Востока и Запада, пусть судит читатель.

Историю нравов российской империи необходимо начать с семьи самодержца Алексея Тишайшего в силу следующих причин: во–первых, государь представляет собой один из типов русского народа, что прекрасно показано в фундаментальном труде выдающегося историка И. Е.Забелина «Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях»; во–вторых, именно в XVII веке была подготовлена почва для смены средневековья с его религиозной культурой новой, светской культурой, ориентированной на гуманистическую европейскую традицию, что связано со становлением империи в эпоху Петра Великого (90; 306, 201). Ведь в семье царя, окруженной боярством, господствовали, как показывает И. Е.Забелин, те же понятия, привычки, вкусы, обычаи, домашние порядки, суеверия, что и в народной среде. Более того, нравы того времени, ярко проявляющиеся в царской семье, дожили и до нашего времени в своих реликтовых формах, о чем зачастую многие и не подозревают (например, грубые нравы, «матерный лай», произвол в отношении нижестоящих и раболепие перед начальством). Иными словами, существует определенная параллель между нравами седой старины, «наивного детства» России и нравами нашего общества конца XX столетия. Многие исследователи средневекового общества (Ф. Карди–ни, Н. Элиас, Н. Костомаров и др.) отмечают, что структура психического аппарата самоконтроля человека характеризуется большими контрастами, неожиданными скачками, «яростной эмоциональностью» и вообще множеством бурных эмоциональных взрывов (112, 105–106; 129; 327, 380). Само собой понятно, что «дисциплина эмоций» является неизбежным психологическим компонентом любого человеческого общества, независимо от занимаемой исторической ступени, речь может идти лишь о степени этой дисциплины. И если в западном средневековом обществе свирепость и яростная эмоциональность рыцарей на протяжении столетий подвергалась очистительной полировке эпическим и этическим спиритуализмом, куртуазностью, то в русском средневековом обществе господствовала «рабская психология» с ее необузданными эмоциональными вспышками и весьма грубыми нравами. Существенный отпечаток на нравы допетровской, а потом и петровской эпохи наложило крепостное право: «недаром до Петра дворянство и официально титуловалось «холопами» в своих обращениях к государю» (27, кн. VI, 38). И неудивительно, что в царской семье проявлялся этот отпечаток, зачастую окрашенный в различные нюансы, что зависело от природного нрава самодержца.

Весь уклад семьи самодержца Алексея Тишайшего с его восьмиаршинными комнатами, с палатами, выстроенными по типу древних гридниц, с «мыленками» — банями, со слюдяными оконцами, изразцовыми печами, со скамьями и лавками, с дворцовыми забавами, обрядами, обедами, богомолиями и пр. по сути отразил весь мир русского средневековья, пронизанного патриархальными порядками. Общественный статус царицы и других женщин, входящих в состав семьи самодержца, практически был равен нулю; они, как и боярыни, и купчихи, и крестьянки, подчинялись правилам Домостроя, считались лишь приложением к особе владыки, государя.

Алексей Тишайший отличался чрезвычайным благочестием, читал священные книги, ссылался на них и руководствовался ими, соблюдал посты. Как замечает Н. И.Костомаров, «чистота нравов его была безупречна: самый заклятый враг не смел бы заподозрить его в распущенности; он был примерный семьянин» (129, 482). От природы он был веселого нрава, обладал поэтическим чувством, не держал долго зла, добросовестно ежедневно выполнял все положенные ему предписания, перед большими праздниками обходил богадельни, раздавал милостыню, посещал тюрьмы, выкупал должников, миловал преступников, обедал с нищими в своих палатах.

В нравах Алексея Тишайшего проявляется удивительное сочетание глубокой религиозности и аскетизма с удовольствиями и потехами, деликатности и мягкости с грубостью. В качестве примера дикого нрава его можно привести случай, когда он во гневе оттаскал за бороду своего тестя боярина И. Д. Милославского, затем изругал и пинками вытолкал из комнаты (212, 62). Бранчливый и вспыльчивый, царь был весьма отходчивым и легко переходил от брани к ласке. Такое поведение самодержца объясняется тогдашней сравнительной простотой и раскованностью нравов при московском дворе, которые как бы в миниатюре отражали, по выражению князя М. М.Щербатова, «грубые древние нравы» (189, 72), присущие обществу в целом. Для этой эпохи характерны лень, грубость, граничащая с цинизмом, необузданность, пьянство, презрение к человеческой личности, чудовищное унижение достоинства человека, грубая расправа с подчиненными и т. д. Все это дало основание посещавшим тогда Московское государство иностранцам клеймить беспощадными приговорами все русское общество, ибо личность практически мало выделялась из массы. В дневнике одного иноземца от 1699 года имеется запись следующего содержания: «Прелюбодеяние, любострастие и подобные тому пороки в России превышают всякую меру. Не напрасно спорят после этого о русских нравах: больше ли в них невежества или невоздержания и непотребства» (187, 5). Такого рода старинный уклад московской жизни доживал свои последние дни в эпоху Петра Великого, причем он проявился и в нравах царственного преобразователя.

Своей неутомимой деятельностью Петр Великий вывел Россию на новый путь, разрушив одновременно с этим гнет предшествующего уклада жизни и преобразовав нравы дворянского сословия. Прежде всего нарушается замкнутость семьи: боярские жены и дочери выходят в свет, принимают участие в общественной жизни. Великий реформатор обрушивается на ханжество, на соблюдение многочисленных религиозных и домаи/них обрядов, преследует старую русскую одежду, бороды, пводит западноевропейские нравы и обычаи. И здесь русские общество раскололось на несколько частей: одни пошли за самодержцем в освоении приемов европейской жизни и обучали им своих детей; другие держались старых нравов, ненавидели Петра и его реформы, даже готовы были к жертвам; третьи (их оказалось большинство) избрали «золотую середину» и стремились пробалансировать между новаторами и консерваторами.

Читать дальше