Николай Задорнов - Амур-батюшка (Книга 1)

"Боится, чтобы черт не утащил парня, - подумал Иван, - на девку его переделала. Это уж гольдяцкая хитрость известная..."

Между тем гольды смолкли. Им самим до смерти хотелось узнать, зачем явился Бердышов. От любопытства у них разговор про сватовство не ладился. Старики умолкли и стали поглядывать на него.

Иван поднялся. При виде жесткого и злого лица Писотьки в нем вспыхнул гнев. Какая-то сила так и толкала его схватить хозяина за глотку и рассчитаться с ним тут же, при всех. Иван негодующе, но довольно сдержанно спросил по-гольдски хозяина, зачем он украл из его ловушки добычу.

Ропот пробежал по канам.

- Следы вора привели к твоему дому. Ловушка была разорена сегодня, и я пришел по свежему следу.

Густые клубы дыма окутывали изможденные лица гольдов.

Вскочил Денгура, продувной торгаш и говорун. Это был тощий высокий старик с лысой головой и худым скуластым лицом. Он еще сохранил живость ума и красноречие. Все более и более возбуждаясь, он стал доказывать Ивану, что "лоча", поселившиеся на Додьге, сами воры и что во всех неладах виноваты они сами.

- Осенью Улугу стал там рыбачить, а один мужик напал на него, отобрал невод и хотел его побить.

- В плечо меня ударил, - поднявшись, робко подтвердил Улугу, кривоногий гольд с плоским лицом. - Я ловил рыбу, русские у нас отобрали бредень!

- А зачем вы сено растащили? - спросил Иван.

- Ну что, Ваня, разве травы жалко? - с кроткой укоризной спросил Улугу.

Гольды наперебой заговорили, обвиняя новоселов в разных поступках.

- Недавно кто-то из них украл из нашей ловушки соболя! - завизжал хозяин фанзы, пуская в ход последний и самый веский довод. - Вы нашего соболя украли, а мы - вашего. Теперь в расчете.

Присутствующие засмеялись.

- Мы тебя в краже не виним, на другого человека думаем, - заметил Денгура, который был осторожнее других мылкинцев и не хотел зря обижать Ивана.

- Откуда же ты знаешь, что соболя взяли наши? - грубо спросил Бердышов Писотьку, уставившись на него исподлобья, как бык.

- Мы тоже по лыжне вора ходили, - сердито ответил гольд. - К вашей деревне вышли... Не знаю, кто теперь нас рассудит, - горько усмехнулся он.

Только тут Иван догадался, какого соболя добыл Федор.

- Ты неверно говоришь, - решительно отрубил Бердышов. - Наши не брали соболя. А невод отобрали - не знали, что это сосед рыбачит. Меня не было, а они подумали, что это чужой человек ловит без спросу.

- А соболя взяли - тоже, понимаешь, не знали, что сосед ловушку поставил? - усмехнулся хозяин.

- А соболя совсем не брали, - упрямо стоял на своем Иван.

- А кто же взял?

- А кто взял? Может, амба взял, - вдруг сделав страшную рожу, ответил Иван. - Черт стащил соболя! - рявкнул он, вскакивая на кан, и с силой ударил себя кулаком в грудь. - Черт! Амба! Ему, может, охота нас поссорить - он украл соболя, а лыжню наладил до нашей деревни, а вы поверили. Он нас ссорит, а мы, как глупые, не можем помириться.

Гольды опешили.

- А ты про черта откуда знаешь? - значительно слабее и уже не так зло спросил Писотька.

- Покуда не знаю, а вот Анга пошаманит, тогда все знать буду. Когда люди ссорятся и обманывают друг друга, всегда амба какой-нибудь виноват, торжествующе произнес Иван и, оглядев подавленных, притихших гольдов, спокойно уселся на кан. - Бывает же, что черту охота поссорить между собой людей, - продолжал он. - Камлать надо, а не ссориться. Гонять его всем, дружно!

Бердышов хорошо знал гольдов. Видя, что они поддались, он воспользовался их смятением и стал втолковывать, что никто из русских не мог взять добычи из ловушки.

- Надо было сразу ко мне идти, мы бы с Ангой пошаманили и все бы узнали.

Гольды стали переглядываться между собой многозначительно. Многие из них не верили Ивану: как-то трудно было допустить, что соболя стащил черт. Все продолжали подозревать в краже Барабанова, которого хорошо знали по следам старых лыж Ивана, однако удобный миг для спора с Бердышовым был упущен. Никто более не решался оспаривать его слов, тем более что он так хорошо обвинил во всех людских бедах черта.

Этого-то и надо было Ивану.

- А что же вы поздно хватились? Да если бы я узнал, что кто-нибудь из наших украл соболя, я сам бы его застрелил. Но и ты, Писотька, вели отдать мою добычу, а не отдашь - беда будет. - И Бердышов, не говоря лишнего слова, нахлобучив шапку, поднялся и стал надевать ружье.

Угроза подействовала на мылкинцев. Они повскакивали с канов и принялись уговаривать Ивана еще погостить в Мылках. Дандачуй, сын Писотьки, плечистый толстогубый парень, не на шутку перепугавшись, сбегал в амбар и принес оттуда закоченелого соболя. Писотька, заискивающе улыбаясь, отдал его Ивану.

- Ну, давно бы так, - улыбнулся Иван и, возвратив зверька Писотьке, попросил отдать его работникам, чтобы они сняли шкурку.

Потом Иван разделся, показывая этим, что идет на примирение, прощает вора и хочет погостить у хозяина.

На столиках появилась водка. Бердышова взяли под руки и усадили на почетное место. Гольды тесно окружили его.

- Мы не знали, что это твоя ловушка, - говорили они, - твою бы мы не тронули.

- Ты хороший человек, мы на тебя не сердимся...

- Кушай, Ванча, не будем ссориться, - угощал Писотька.

Иван опять стал объяснять, что невод русские отняли за то, что у них взяли сено, а что накосить его и привезти стоило больших трудов, что скот переселенцев кормится травой.

- А зачем скот? - с любопытством спросил Улугу.

Иван рассказал, как и зачем доят коров.

- Мы не знали, - кротко ответили гольды.

- А зачем молоко? - спросил Дандачуй. - Пусть живут без скота, едят рыбу.

Но всем остальным гольдам очень хотелось поехать в Уральское и посмотреть, как это женщины доят зверей и не боятся. Видно было, что гольды уже не сердятся.

- Нам теперь плохо стало, - жаловался Денгура, со свистом потягивая водку из чашечки. - Мы, старики, стали никому не нужны. Эх, в старое-то время в нашей деревне весело было! А теперь нас всякий обидит, - всхлипнул бывший староста и размазал заскорузлыми пальцами слезы, катившиеся по морщинам.

Он хотел было помянуть Ивану о своих охотничьих угодьях под Косогорной, где Иван промышляет без спросу, но смирился. "Тайга большая, всем места хватит", - подумал он и смолчал.

Бердышов стал уговаривать Денгуру мириться с бельговскими и принять у них выкуп за украденную жену.

- Чего тебе сердиться! Теперь пора уж все позабыть. Гапчи и его отец Хогота пир тебе устроят, целую неделю все бы гуляли, - соблазнял он старика. - Я сам с Ангой приеду. Хогота медведя выкормил. Если ты примиришься с ним, для тебя заколют зверя, всю вашу деревню пригласят. Знай гуляй!

Денгура еще упирался, важничал и поминал нанесенные ему обиды, зато другие старики глотали слюнки, представляя себе угощение из мяса молодого медведя. Все начали уговаривать Денгуру мириться.