Михаил Артамонов - Киммерийцы и скифы

Таким образом, есть все основания полагать, что агафирсы, сигинны и неизвестное по имени население Подолии были близко родственными со скифами, т. е. были иранскими по своей этнической принадлежности, хотя к югу от Карпат эти народы не могли не смешиваться с поглотившими их в конце концов кельтами, иллирийцами и фракийцами.

В Средней Европе различаются три области распространения памятников скифского типа: трансильванская, северо-венгерская и болгарская (нижнедунайская). Вещи скифских типов раннего времени (конца VI — V вв.) характерны для двух первых из этих областей, в болгарской же сходные со скифскими формы появляются в более позднее время. Хотя еще в конце VI в. при преследовании персов скифы проходили по Фракии, а в V в. скифы-царские находились в тесных связях с царством одрисов, следы скифского влияния во Фракии, за исключением находок скифских наконечников стрел, почти не наблюдаются. Датируемая VI в. бронзовая матрица для тиснения золотых украшений из Гаршиново в северо-западной Болгарии, во-первых, относится к более позднему времени — к V в., а во-вторых, представляет формы, сходные с другими образцами звериного стиля, известными по находкам в Средней Европе, такими, как золотые бляхи в виде оленя из Зольдхоломпуста, Тапиосентмартони и даже Фетттерсфельде под Берлином. Bce они менее жизненные, чем скифские, с чертами, не характерными для скифского искусства, такими, например, как поза оленя с выставленной вперед одной из передних ног, т. е. не лежащего, а встающего, не свойственная скифским изображениям этого животного, а распространенная в древневосточном и греко-ионийском искусстве. Не отрицая сходства скифского и среднеевропейского звериного стиля, все же следует отметить, что последний отличается особыми чертами, свидетельствующими о некоторой зависимости его от искусства Ахеменидского Ирана и греческой Ионии, в котором также господствовал «звериный стиль».

И. Венедиктов отмечает, что, хотя геометризированные изображения животных появляются во фракийской культуре еще в VIII—VII вв. до н. э., только со времени персидского завоевания в ней распространяются многочисленные элементы ахеменидского [134] происхождения, в том числе и в искусстве, проникающие и дальше на северо-запад — в Венгрию и Трансильванию. Собственно фракийское искусство формируется на греко-ахеменидской основе в V в. до н. э., но наиболее своеобразные формы приобретает только в IV в. Оно представлено для этого времени находками в Болгарии и Румынии, из которых назовем замечательные комплексы серебряных с позолотой украшений из Летницы и Крайовы на древней гетской территории. И вообще искусство этого времени скорее гетское, нежели общефракийское. Полное соответствие мотивам и стилю этого искусства находится в украшениях, происходящих из курганов Нижнего Поднепровья, в особенности таких, как Огуз, Чмырева могила и Александрополь. Среди них имеются произведения как выполненные во фракийских мастерских, так и сделанные под фракийским влиянием скифскими мастерами. Некоторые сходные с фракийскими мотивы встречаются даже на Кубани.

О роли скифского искусства в развитии фракийского искусства можно судить по распространению в последнем в IV в. украшений конской узды в виде ажурных орнаментализированных фигур животных и их частей, в частности ног с копытами или когтями, известных в Скифии с V в. до н. э. Несомненные соответствия для них имеются на Алтае в составе надевавшихся на головы коней ритуальных масок со свешивающимися по сторонам головы лопастями в виде задних ног какого-либо животного, другая часть которого помещалась на лбу или морде самой лошади. Скифские и фракийские уздечные украшения являются сокращенными воспроизведениями таких масок и могли проникнуть во Фракию (к гетам) только через скифов, поскольку в Передней Азии ничего подобного до сих пор не обнаружено.

Указанные соответствия в скифской и фракийской культурах IV в. до н. э. вместе с рядом других данных того же рода свидетельствуют об усилении связей между той и другой в это время, что находится в прямой зависимости от политических событий, сконцентрированных вокруг личности скифского царя Атея. У Страбона имеется замечание о том, что Атей, кажется, господствовал над здешними, т. е. северочерноморскими скифами (VII, 3, 18). Ограниченные словом «кажется», эти восходящие к Эратосфену сведения самому Страбону представляются сомнительными. Однако, судя по контексту и другим данным, Атей действительно был общескифским царем, хотя все относящиеся к нему сообщения касаются только южной, дунайской границы Скифского царства.

Во время Атея скифские владения, ранее доходившие только до низовий Дуная, распространялись на задунайскую Добруджу, представляющую собой географическое продолжение Буджакской степи, в древности именовавшейся Гетской пустыней. Освобожденное агафирсами лесостепное Прикарпатье в IV в. до н. э. [135] было заселено гетами. Западную часть Прикарпатья до Германии и истоков Дуная занимали даки, по Страбону, говорившие на одном языке с гетами (VII, 3, I, 2), но они становятся известными только в первые века н. э.

Археологические памятники Румынии и Молдавии VI—III вв. до н. э. существенным образом не различаются между собой. В это время кроме открытых поселений появляются городища, служившие не только убежищами, но и местами постоянного обитания. Некоторые из них имеют сложную систему укреплений из нескольких валов и рвов. Жилища, как и в более древнее время, наземные с каменными или глинобитными очагами. В составе керамики отсутствует посуда, украшенная резным, штампованным или каннелированным орнаментом, преобладают баночные горшки с почти вертикальными стенками, снабженные по бокам выступами-упорами и иногда с орнаментом из ямок или налепного валика с защипами. Имеются миски с резким перегибом на туловище, отделяющим верхнюю слегка загнутую внутрь часть от нижней, кувшины с небольшим округлым туловом и петельчатой ручкой, а также большие грушевидные корчаги. Находится довольно много привозных греческих амфор и встречаются фрагменты импортной краснофигурной и чернолаковой посуды. Из других находок в Молдавии отметим бронзовые наконечники скифских стрел IV—III вв. до н. э., двудырчатый роговой псалий и бронзовую фибулу раннелатенского типа. Могильники с трупосожжениями такие, как и в остальных гетских областях Дунайского бассейна. Особенно важно подчеркнуть существенное отличие памятников, находящихся южнее Днестра, от распространенных по левой стороне этой реки, что соответствует этническому различию населения этих соседних областей.

Строительство городищ в лесостепном Прикарпатье указывает на военную опасность для его населения, по-видимому, со стороны кочевников, занимавших соседнюю Буджакскую степь, узкой полосой протянувшуюся вдоль западного берега Черного моря до устья Дуная и переходящую на южную его сторону в такую же степь Добруджи. До IV в. о скифах в Добрудже ничего не известно ни по письменным, ни по археологическим данным. Неизвестна и причина экспансии скифов в Добруджу при Атее, но есть сведения, что этот царь вел тяжелую войну с истрианами, едва ли жителями греческой колонии Истрии на западном берегу Черного моря, а скорее всего туземным населением Подунавья (Истра), вероятно гетами, захватившими прикарпатскую, левую сторону Дуная. Во время этой войны он обратился к македонскому царю Филиппу за помощью, но так как войско того запоздало, он не только отказался от него, но и, ссылаясь на бедность, отверг требование Филиппа о компенсации. В 339 г. до н. э. Филипп вторгся во владения скифов, разбил скифское войско, захватил 20 тысяч пленных и множество [136] лошадей, но, добавляет источник, не нашел у скифов ни золота, ни серебра, что и подтвердило их бедность, на которую ссылался Атей (Юстин, IX, 2). Сам Атей при этом погиб, имея от роду 90 лет (Лукиан Самосатский. Макробий, 10). Сохранилось несколько анекдотов, рисующих личность этого царя. Он будто бы, слушая прославленного греческого флейтиста, заявил, что предпочитает его музыке ржание своего коня, а чистя коня, спрашивал, делает ли это Филипп (Плутарх. Изречения).