Юрий Жуков - Тайны Кремля

Вместе с очередными административно-территориальными единицами создавались, естественно, без перевыборов или выборов, и органы их управления: крайкомы, обкомы, исполкомы, а с ними и новые «рабочие» места для чиновников. Те же, зачастую выдвигаемые из низов, впервые получая ответственную должность и пусть маленькую, но все же власть, в кратчайший срок вынуждены были пройти суровую проверку, выжить в результате «естественного отбора». Удерживались на посту, сохраняли положение и получали возможность продвигаться вверх по иерархической лестнице только те из них, кто успевал интуитивно понять, приняв как свои, неписанные правила игры. Осознать, что существуют они всего лишь как одно из звеньев жесткой вертикальной структуры власти, незыблемо сохраняемой не один век. Потому и подконтрольны не членам партии, не населению, а вышестоящему начальству, зависят именно от него. Нужны для того, чтобы контролировать на своем уровне исполнение поступающих распоряжений. По возможности делать все, чтобы «наверх», от них, шли победные реляции. Ну, а в противном случае назывались виновные в срыве задания, лучше всего с примечанием, что те уже понесли наказание.

Вот эта-то, численно возраставшая с каждым месяцем бюрократия и сумела в последний момент осознать подстерегающую ее опасность, отреагировать на весьма прозрачный намек Жданова. Занимая все без исключения управленческие посты, равно партийные и советские, до предела использовала то, что стало определяющим для всего 1937 года. Непременный поиск в собственных рядах всевозможных «врагов» — «троцкистов», «бухаринцев», «вредителей», «двурушников», «наймитов иностранных разведок».

Основное решение февральско-мартовского Пленума — о передаче Бухарина и Рыкова под суд — подтолкнуло маховик массовых репрессий, фактически начатых еще осенью минувшего года повторным процессом над Зиновьевым, Каменевым, Евдокимовым, Бакаевым, заменой Ягоды на посту наркома внутренних дел секретарем ЦК ВКП(б) Н. И. Ежовым. Буквально накануне открытия Пленума начался громкий «московский» процесс по «делу» Пятакова, Серебрякова, Муралова. В июне появилось сообщение о закрытом суде над крупнейшими военачальниками — Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими. Готовились, вот-вот должны были начаться процессы Енукидзе и Карахана, Бухарина, Рыкова, Ягоды, Крестинского, Розенгольца, Гринько, Икрамова, Ходжаева, а также многих, многих иных.

За каких-нибудь полтора года была практически полностью уничтожена «старая гвардия». Почти все, кто и создавал партию большевиков, возглавлял октябрьскую революцию, занимал важнейшие посты в годы гражданской войны, мирного строительства. Так, воистину варварскими, чисто азиатскими средствами покончили с той партией, которая ориентировалась на мировую революцию, мировое коммунистическое движение, свято исповедывала идеалы диктатуры пролетариата, стремилась к «построению» (несмотря на отсутствие реальных, объективных условий) социализма и сразу же вслед за тем и коммунизма в их чисто умозрительных, откровенно утопических и потому догматических формах.

Одновременно и далеко не случайно на волне «большой чистки» возобновился приостановленный в 1932 году прием в ВКП(б), что привело не просто к коренному изменению состава партии, а к ее полному перерождению. В обстановке всеобщей подозрительности, облыжных доносов, обязательно ведших к арестам, беззастенчивого наушничества, атмосфера в партии стремительно менялась. Идейные, убежденные коммунисты вынуждены были уходить в тень, становиться как можно незаметнее. Зато все громче заявляли о себе неофиты. Вчерашние обыватели, которые никогда и ни в каких оппозициях, естественно, не участвовали, всегда предусмотрительно держась вдалеке от политики. Принципиально не интересовались ею, так как свято почитали лишь одно — свое собственное благополучие. Ради него, во имя его были готовы на все, и прежде всего — на лицемерно восторженное принятие любой власти. Бездумно соглашались со всем, что бы им ни предлагали, одобряли все, лишь бы оно исходило «свыше». Демонстрировали трепетное желание исполнить любое распоряжение, указание, даже намек, только бы он был получен от начальства. Все, что снимало с них ответственность, позволяя самим избегать любых решений.

В таких условиях перевыборы в партийных организациях, где они все же состоялись, оказались вполне предсказуемыми. Члены ВКП(б) не воспользовались появившейся у них возможностью выдвинуть в руководители собственных кандидатов. Безропотно проголосовали за тех, кто им был вновь навязан «свыше». Правда, с той же готовностью и уже чуть ли не на следующий день столь же дружно, если требовалось, возглашали: «Распни его!»

Та же атмосфера всеобщей подозрительности, порожденная и поддерживаемая ширившимися с каждой неделей массовыми репрессиями, помогла партократии и в ином. Вынудить весьма немногих, как оказалось, инициаторов реформ постепенно отказаться от самой мысли о состязательности во время выборов в ВС СССР. От того, что и должно было послужить для населения первым практическим уроком демократии.

Желательность конкурентности — наличие нескольких кандидатов на одно место в новом советском парламенте — сохранилась лишь до лета 1937 года. Во всяком случае, еще на июньском Пленуме ЦК вполне определенно и серьезно дискутировали, как же следует поступить, если в первом, а затем и во втором туре ни один из претендентов не наберет необходимого большинства. Правда, при этом не обошлось без того, что ярко характеризовало политическую грамотность членов ПБ. Так, М. И. Калинин ничтоже сумняшеся предложил «поправку сделать (в „Положении о выборах“. — Ю. Ж. ), что при равенстве голосов вопрос будет решаться по жребию». А К. Е. Ворошилов с солдатской прямотой предложил самый радикальный вариант — «боем дело кончить» [20] Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (далее — РЦХИДНИ), ф. 17, оп. 2, д. 616, л. 9. .

Но еще более неожиданная оценка политического положения в стране проявилась при поисках наиболее беспристрастной организации подсчета голосов. Размышляя вслух, Сталин заметил, что на Западе такой проблемы не существует благодаря многопартийности. И вслед за тем добавил: «У нас различных партий нет. К счастью или к несчастью (выделено мною. — Ю. Ж. ) у нас одна партия». Предложил потому, как паллиатив, использовать для контроля за выборами представителей хотя бы всех существующих общественных организаций [21] Там же, л. 224. .

На том же июньском Пленуме партократия сделала первую попытку вывести себя из-под возможного удара при альтернативном выдвижении кандидатов в депутаты. Она начала открыто отмежевываться от чиновников «советских», заодно обвиняя только их в обюрокрачивании, нежелании работать в соответствии с имеющимся законодательством. Выразителем же таких взглядов стал Я. А. Яковлев, первый заместитель председателя КПК, которому и было поручено выступить с основным докладом.