Юрий Жуков - Тайны Кремля

Менее чем через две недели, 23 февраля, открылся второй за полугодие Пленум ЦК, посвященный вопросам сельского хозяйства. Тот самый, а не сентябрьский, который и стал поворотным для судеб нового экономического курса. Пленум, взявший на вооружение, утвердивший как наиболее приемлемый для страны экстенсивный путь развития. Предложивший — в обязательном, беспрекословном порядке — решать все проблемы сельского хозяйства самым простым способом: расширением любой ценою посевных площадей в Северном Казахстане и Южной Сибири. Пленум, окончательно похоронивший надежды на вывод аграрного сектора из глубокого кризиса, планомерно и всесторонне. Выразил все это в качестве программы действий, не предусматривавшей развития инфраструктур, строительства жилья, рассчитанной, как и в годы первой пятилетки, лишь на энтузиазм. Только на этот раз — не всего населения Советского Союза, а только наиболее мобильной части его — молодежи.

Вслед за тем вся мощь пропаганды, широко используя возможности прозы, поэзии, драматургии, киноискусства, начала усиленно внедрять в умы дух романтики, освоения новых земель, дух первопроходцев, что и должно было возместить заведомые, да еще и на многие годы неудобства, нехватку всего, что несомненно, должно было быть понятно всем участникам Пленума.

И все же новый курс не был еще полностью и окончательно отвергнут. Полагать так позволяли казавшиеся непривычными, ибо за годы холодной войны о них успели подзабыть, успехи Кремля на международной арене.

Еще летом 1953 года удалось нормализовать положение на Балканах, в районе Черного моря. В июне были возобновлены нормальные дипломатические отношения — возвращение послов — с Югославией, в июле — с Грецией, и тогда же объявлено о прекращении продолжавшегося почти десятилетие жесткого давления на Турцию. «Правительства Армянской ССР и Грузинской ССР, — информировало заявление МИД СССР, — сочли возможным отказаться от своих территориальных претензий к Турции. Что же касается вопроса о Проливах, то советское правительство пересмотрело свое прежнее мнение по этому вопросу» [852] Правда, 1953, 19 июля. . Последняя фраза означала, что Москва отныне больше не будет требовать пересмотра условий конвенции Монтрё. Столь же очевидным выражением доброй воли стало и направление в Великобританию с официальным визитом, по случаю коронации Елизаветы II, крейсера «Свердлов».

В конце 1953 года получили, наконец, отклик, и настойчивые призывы Кремля к главам трех западных великих держав о проведении саммита для разрешения всех накопившихся острых проблем. Эйзенхауэр, Черчилль и Ланьел встретились в начале декабря на Бермудах, чтобы выработать совместную позицию по отношению к советской инициативе. Обсудили, прежде всего, собственные вопросы: о взаимодействии Европейского оборонительного сообщества с НАТО, о судьбе Суэцкого канала в связи с революцией в Египте, о положении в Корее. 8 декабря, в день закрытия конференции, Эйзенхауэр выступил с заявлением от имени всех участников встречи. Объявил, в частности, о согласии США, Великобритании, Франции на совещание министров иностранных дел четырех держав в Берлине как возможно подготовительного перед четырехсторонней встречей на высшем уровне. Кроме того заявил Эйзенхауэр и о не менее значимом — о готовности Соединенных Штатов и Великобритании обсудить с Советским Союзом вопросы ограничения ядерного оружия [853] Эйзенхауэр Д. Годы Белого дома. Мандат на перемены. (На англ. яз.). Нью-Йорк, 1963, с. 242–251. .

Запланированное берлинское совещание проходило с 25 января по 18 февраля 1954 года. На нем обсуждались и выдвинутые Молотовым предложения об обеспечении безопасности в Европе, заключении государственных договоров с Германией и Австрией, созыве конференции пяти стран — с участием Китая, для разрешения положения в Корее и Индокитае. Благодаря активной поддержке Идена и Б ид о, Вячеславу Михайловичу удалось достичь определенных успехов. Не разрешив ни одной из рассматривавшихся проблем, совещание все же пришло к твердому решению о новой встрече глав дипломатических ведомств четырех стран — спустя два месяца, в Женеве.

Стремясь закрепить достигнутое, Москва попыталась форсировать события, предопределив результаты женевской конференции. 26 марта было опубликовано заявление о предоставлении суверенитета ГДР. Мотивировалось же такое решение следующим образом: «Несмотря на усилия Советского Союза на недавно состоявшемся берлинском совещании министров иностранных дел четырех держав, не было предпринято каких-либо шагов для восстановления национального единства Германии и заключения мирного договора». Тем самым, Запад заставляли принять дилемму: либо воссоединение Германии, либо признание де-юре факта существования двух германских государств. А 31 марта Молотов принял послов США Ч. Болена, Великобритании — У. Хэйтера, Франции — Л. Жокса и вручил им ноты аналогичного содержания, содержавшие поистине сенсационное предложение Кремля. «Совершенно очевидно, — говорилось в документах, — что Организация северо-атлантического договора могла бы при соответствующих условиях утратить свой агрессивный характер в том случае, если бы ее участниками стали все великие державы, входившие в антигитлеровскую коалицию. В соответствии с этим, руководствуясь неизменными принципами своей миролюбивой политики и стремясь к уменьшению напряженности в международных отношениях, советское правительство выражает готовность рассмотреть совместно с заинтересованными правительствами вопрос об участии в Североатлантическом договоре(выделено мной. — Ю. Ж .)» [854] Правда. 1954, 1 апреля. .

Разумеется, если бы три западные великие державы ответили бы согласием на такое предложение Советского Союза, да еще бы они вместе договорились об ограничении ядерного оружия и прекращении гонки вооружений, то новый курс непременно бы победил. «Ястребам» же в узком руководстве пришлось бы сойти с политической сцены. Во внутренней политике страны утвердился бы тот самый курс, сущность которого в те самые дни, 12 марта, на предвыборной встрече еще раз выразил Маленков.

Вновь твердо напомнил о приоритетах в экономике: «Наша страна обладает теперь мощной тяжелой индустрией, которую мы и впредь будем неустанно развивать как основу, обеспечивающую непрерывный рост и развитие всего народного хозяйства, как надежный оплот обороны страны. Но теперь, пользуясь плодами и результатами индустриализации, наша партия поставила задачу: в течение двух-трех лет добиться крутого подъема производства предметов народного потребления».

Вслед за тем Маленков откровенно полемично проявил ранее не выражавшееся им принципиальное несогласие с постановлением только что завершившегося пленума. «Всем нам, — сказал Георгий Максимилианович, — советским людям, всему нашему народу надо хорошо осознать, что главным, решающим условием дальнейшего подъема и всестороннего развития народного хозяйства является всемерное повышение производительности труда — в промышленности, на транспорте, в сельском хозяйстве(выделено мной. — Ю. Ж .)… Проблема организации труда, то есть планомерного и наиболее целесообразного использования общественного труда как внутри предприятий, так и в масштабе всего государства, будет приобретать тем большее значение, чем дальше мы будем продвигаться по пути укрепления материально-технической базы и роста производительных сил страны».