Юрий Жуков - Тайны Кремля

Такого рода административные меры незамедлительно подкрепили и финансовыми. 23 марта ПБ пересмотрело ранее принятый народнохозяйственный план на 2-й квартал текущего года и утвердило расходную часть бюджета следующим образом. На НКАП — 1467 млн. рублей, на НКСП — 674,1 млн., на НКВ — 1147,9 млн., на НКБ — 1079,8 млн., на машиностроительные наркоматы — 3518,2 млн., а всего — треть из 23 178,9 млн. ассигнованных на всю промышленность. О возрастании внимания к боеготовности с еще большей очевидностью свидетельствовал и бюджет на весь 1939 год. На НКАП отпустили 2385,4 млн. рублей, на НКСП — 2162,7 млн., на НКБ — 2529,2 млн., на НКВ -1418,9 млн., на НКО — 33 379,3 млн., на НКВМФ — 7724,1 млн., на НКВД — 5442,7 млн., что в целом, с учетом танкостроения, составило ровно половину расходной части бюджета СССР. Данная тенденция стабилизировалась в следующем году. При очередной, ставшей чуть ли не обязательной корректировке планов, на 3-й квартал предусмотрели следующие расходы: по четырем наркоматам оборонной промышленности — в размере 2082 млн. рублей, по трем военным — 15 875 млн., то есть в сумме чуть более половины расходной части бюджета, составлявшей 35 463 млн. рублей [116] РЦХИДНИ, ф. 17, топ. 3, д. 1008, л. 82, д. 1009, л. 52, 54; д. 1025, л. 93, 95. .

Все это, бесспорно, означало, что стране пришлось отказаться от даже минимальных попыток улучшить в ближайшее время благосостояние населения. Ограничить потребление основных продуктов питания, не расширять, как и прежде, выпуск предметов широкого потребления, сократить расходы на образование, медицину и культуру. Рост затрат на оборону порожден был более чем серьезнейшими причинами. Так, гражданская война в Испании помогла установить донельзя неприятный факт: советское авиастроение не только отстает от германского вдвое по общему числу выпускаемых машин, но и производит устаревшие типы боевой техники. Немецкие истребители Me-109 Е продемонстрировали полное превосходство над отечественными И-16, а бомбардировщики Ю-87 — над СБ. Там же, в Испании, выявились серьезнейшие конструктивные недостатки советских танков, как легких, так и средних, которые предстояло как можно скорее заменить на новые, принципиально отличные от них типы. Наконец, оккупация Чехословакии поставила под сомнение выполнение фирмой Шкода поставок в соответствии с долгосрочным соглашением различных видов пушек, в том числе и 76-мм, 85-мм зенитных орудий, оказавшихся в годы Великой Отечественной войны основой артиллерии ПВО. Необходимые условия для модернизации старых, создания новых оборонных предприятий и обеспечивало как само создание четырех наркоматов оборонной промышленности, так и финансирование необходимых работ, включая разработку новых видов и типов военной техники.

Реформа системы управления, начатая с реорганизации тяжелой промышленности, неизбежно распространилась и на остальные отрасли народного хозяйства. Наркомат легкой промышленности (В. И. Шестаков) был разделен на два — легкой (С. Г. Лукин) и текстильной промышленности (А. Н. Косыгин). Пищевой промышленности (И. Г. Кабанов) — на три: пищевой (В. И. Зотов), мясной и молочной (П. В. Смирнов) и рыбной промышленности (П. С. Жемчужина). Водного транспорта (Н. И. Ежов) — также на два: морского (С. С. Дукельский) и речного флота (3. А. Шашков). Тогда же, весною 1939 года, комитеты промышленности стройматериалов (Л. А. Соснин) и по строительству (С. 3. Гинзбург) преобразовали в наркоматы, а заодно создали новый комитет, по геологии (И. И. Малышев).

И резкое увеличение числа членов правительства СССР, и их относительная свобода от прежде весьма назойливой опеки со стороны отделов ЦК ВКП(б), местных парторганов — ЦК компартий союзных республик, крайкомов, обкомов, и новая кадровая политика, обеспечившая приток квалифицированных специалистов на руководящие посты всех уровней, все это оказало благоприятное воздействие на состояние советской экономики, в том числе и на улучшение оборонной промышленности. Однако более значимым здесь стала та стабильность, которая установилась с начала 1939 года в самом правительстве.

Совместные постановления от 17 ноября и 1 декабря 1938 года, как очень скоро выяснилось, не остались пустой, существующей только на бумаге, декларацией. Они действительно оказали воздействие, и притом решающее, на внутриполитическую ситуацию. Они еще не устранили сам факт необоснованных репрессий, как это можно было бы предположить по их содержанию. Незаконные аресты, приговоры, выносимые внесудебными органами, в том числе и к «высшей мере наказания», не прекратились. Но все же они утратили свой прежний, поистине всеохватывающий, не знающий предела характер. Постановления главным образом, если не исключительно, реально сказались на положении высшего слоя бюрократии — и партийной, и государственной. Ей, и прежде всего ей, обеспечили личную безопасность, устранили, но опять же лишь для нее, постоянную угрозу не просто потери должности, более страшного — потери свободы и даже жизни.

Перемены к лучшему сразу же стали достаточно очевидными, не вызывали никаких сомнений в своей направленности. Как уже отмечалось выше, всего за первое полугодие 1938 года репрессировали, не взирая на занимаемое положение, двух членов ПБ — заместителей председателя СНК СССР С. В. Косиора и В. Я. Чубаря, двух кандидатов в члены ПБ — наркома земледелия Р. И. Эйхе и первого секретаря Куйбышевского обкома П. П. Постышева. И на том карательные акции вдруг прекратились. Правда, 29 марта 1939 года та же участь постигла и наркома водного транспорта и председателя КПК Н. И. Ежова. Однако его арест, снятие с должности, проведенные без какой-либо огласки, скрытно, уже никто не должен был рассматривать как настораживающий рецидив, опасный признак возвращения миновавшей практики. Был предрешен. Являлся последним отзвуком пронесшейся бури. Оказался естественным и закономерным следствием все того же совместного постановления, хотя и несколько запоздавшим. Только после этого члены высшего руководства страны могли почувствовать себя в полной безопасности, обрести уверенность в завтрашнем дне.

За последующие пятнадцать лет, о чем тогда, впрочем, никто не мог знать, из их среды репрессировали только троих. В 1949 году — членов ПБ, заместителя председателя СМ СССР Н. А. Вознесенского и секретаря ЦК ВКП(б), курировавшего органы государственной безопасности, А. А. Кузнецова. А в 1953 году — еще одного члена ПБ, первого заместителя председателя СМ СССР, министра внутренних дел Л. П. Берия.

Та же своеобразная «зона безопасности», но в несколько меньшей степени, распространилась и на следующий по нисходящей уровень властных структур. На наркомов СССР. Убедительным подтверждением тому являются их судьбы, коренным образом изменившиеся вскоре после принятия все того же постановления.