Юрий Жуков - Тайны Кремля

В таком решении не было, как может показаться на первый взгляд, ни властолюбия, ни тщеславия. Молотовым, Берия и Маленковым двигало, без сомнения, иное. Отчаянная решимость, стремление только к одному — спасти страну. Даже некоторая безрассудность. Сумели понять это, принять члены узкого руководства, вызванные к Молотову, которых ознакомили с проектом. Затем, уже все вместе, они отправились в Волынское. На «ближнюю дачу» к Сталину.

Тот не стал противиться, возражать. Согласился со всем, ибо ничто при новой конструкции власти не терял — ни привычной роли высшего руководителя, оставленной ему, ни престижа, так как истину о создании ГКО никто не собирался раскрывать. Сталин только чуть подправил текст. Добавил слова «всех граждан» в последнем пункте, заменил слово «хозяйственные», уже подразумевавшееся предыдущим «советские», на «комсомольские». Последнее должно было подчеркнуть и некую самостоятельность ВЛКСМ, и значимость молодежи, составляющей основную массу призываемых в армию [245] Там же. .

Но четко, определенно полномочия каждого из членов ГКО письменно фиксировать, закреплять не стали. Просто устно договорились: чисто военные, оперативные вопросы отойдут в ведение Сталина. Молотов же, Маленков и Берия, в дополнение к своим прямым обязанностям, возьмут на себя еще и проведение мобилизации, формирование новых частей, доставку их на фронт, немедленное подчинение всей экономики страны одному — нуждам обороны. Максимальному обеспечению армии и флота вооружением и боеприпасами, продовольствием и обмундированием [246] Сообщено автору А. И. Микояном в личной беседе. .

Первыми воспользовались обретенной властью Молотов, Маленков и Берия. Сделали прежде всего самое важное, основополагающее по их мнению. На следующий день, 1 июля, провели через Совнарком постановление «О расширении прав народных комиссаров СССР в условиях военного времени». Предоставили руководителям ведомств значительную самостоятельность, возможность решать самим многое вопросы, прежде находившиеся в компетенции БСНК. Распоряжаться материальными ресурсами подчиненных им наркоматов — распределять их «между отдельными предприятиями и стройками», а начальникам последних предоставлялась возможность «выдавать из своих ресурсов другом предприятиям необходимые материалы». Отчасти и финансовыми — «перераспределять капиталовложения по сверхлимитным строительствам», «резервировать… до 5 % от утвержденного фонда зарплаты», «разрешать списание сумм с расчетных счетов подведомственных хозорганов и предприятий», «производить затраты по восстановлению разрушенных военными действиями предприятий и жилищ», «производить списание числящихся на балансе убытков». Наконец, у наркомов появилось и право «допускать частичные отступления от утвержденных проектов и смет», «разрешать пуск в эксплуатацию строящихся предприятий и их отдельных частей» [247] Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т. 3, М., 1968, с. 40–41. .

18 июля действие этого важного постановления, исподволь ломавшего прежнюю жесткую систему управления экономикой, распространили на народных комиссаров РСФСР и УССР [248] Постановления Совета народных Комиссаров Союза ССР за июль 1941 года. (Далее — Постановления…), б/м и б/г издания, с. 78. .

Только потом Молотов, Маленков и Берия наглядно продемонстрировали всем истинные размеры своей власти. Назначили остальных членов узкого руководства, что явилось беспрецедентной мерой, подчеркнувшей откровенно подчиненное положение тех, всего лишь уполномоченными ГКО. По воинским перевозкам — сначала Кагановича, а затем Андреева. По формированию новых частей — Ворошилова, формально члена ГКО. По вооружению и боеприпасам — Вознесенского. По снабжению — Микояна. И новым председателем Совета по эвакуации — Шверника [249] РЦХИДНИ, ф. 644, оп. 1, д. 1, л. 74–75, 78. .

Серьезность таких назначений усилили еще тремя актами. 3 июля ликвидировали незадолго до того созданные при БСНК комитеты по снабжению армии (председатель Микоян) и по вооружению и боеприпасам (председатель Булганин). 4 июля поручили Вознесенскому, Сабурову, Первухину с привлечением наркомов оборонных отраслей разработку «военно-хозяйственного плана обеспечения обороны страны, имея в виду использование ресурсов и предприятий, существующих на Волге, в Западной Сибири и на Урале, а также ресурсов и предприятий, вывозимых в указанные районы в порядке эвакуации». 11 июля утвердили новый план эвакуации промышленных предприятий [250] Там же, л. 87. .

Той же цели — установлению прямого контроля над промышленностью, послужило и начавшееся уже в июле формирование собственной, неформальной структуры управления ГКО. Она постепенно складывалась из уполномоченных комитета по краям и областям, отдельным предприятиям и отраслям.

…Само по себе создание ГКО, то, что в узком руководстве все же нашлись отчаянные люди, не побоявшиеся в столь критическую минуту разделить высочайшую, но вместе с тем и тяжкую ответственность, наверняка приободрило Сталина. Вывело его, наконец, из прострации, вселило былую уверенность в себе, вернуло твердость духа. Позволило вождю отважиться на то, на что он так и не смог решиться в первый день войны.

3 июля Сталин выступил по радио с обращением к гражданам страны. Нашел в себе мужество признать неудачи на фронте. Признать, что в ближайшее время серьезных перемен не предвидится, отступление будет продолжаться. И потому призвал народ, уходя за Красной Армией на восток, оставлять после себя опустошенную землю. Угонять паровозы, вагоны и скот, вывозить хлеб и ценное имущество. В занятых врагом районах создавать партизанские отряды. Сказал и об известном, понятном каждому, что не нуждалось в лишнем напоминании. О необходимости укреплять тыл, перестраивая всю работу на военный лад, а армии и флоту «отстаивать каждую пядь советской земли».

Снедаемый чувством вины, не преминул Сталин вернуться к тому, что, видимо, мучило его больше всего — к проблеме советско-германского пакта. Вновь, как и 5 мая, сделал попытку оправдать его. Но явно вразрез с данной вначале трезвой оценкой положения на фронте — потерей всего за десять дней территории Литвы, большей части Латвии, западных областей Белоруссии и Украины, заявил: благодаря пакту, Советский Союз получил «возможность подготовки своих сил для отпора». Ну а все неудачи в полном противоречии с элементарной логикой объяснил тем, что война «началась при выгодных условиях для немецких войск».

В конце речи Сталин не смог не упомянуть, но в первый и последний раз в своей жизни, о ГКО, его задачах, целях. И тут же призвал весь народ «сплотиться вокруг партии Ленина-Сталина, вокруг советского правительства» [251] Сталин И. В . О Великой Отечественной войне. М., 1946, с. 9—16. . Из этих слов можно понять, что комитету он не очень доверял. Опасался его.