Константин Пензев - Альтернативная история России. От Михаила Ломоносова до Михаила Задорнова

Теперь остановимся на минуту и попробуем вдумчиво, без спешки разобраться в событиях 1237–1240 гг. Прежде всего: сколько было монголов к началу Батыева похода? Мнения историков по этому поводу расходятся. Ранее, как вы помните, мы говорили о 150-тысячной конной армии – эта цифра приводится отечественным историком В.В. Каргаловым и получена расчетным путем. Существуют и другие оценки. Российские дореволюционные источники упоминают о полумиллионной монгольской армии. Талантливый писатель В. Ян, автор знаменитой трилогии «Чингисхан», «Батый» и «К последнему морю», называет другую цифру – четыреста тысяч. Если обратиться к другим сочинениям, то выяснится, что численность ордынских войск «плавает» в широких пределах – от ста до трехсот тысяч. В общем и целом тенденция здесь такова: чем современнее исторический труд, тем меньше оказывается цифра, которой оперирует его автор. Владимир Чивилихин в своей книге «Память» говорит, например, всего-навсего о тридцати тысячах монгольских захватчиков.

Историков понять можно: и пятьсот, и четыреста, и триста тысяч всадников – это вопиющая, невообразимая нелепость. Дело в том, что любой кочевник, отправляясь в поход, имеет при себе три лошади – вьючную, походную и боевую. Первая несет весь потребный ему инвентарь, начиная от конской упряжи и оружия и заканчивая провиантом, а со второй на третью он время от времени пересаживается на марше, чтобы одна лошадь всегда была чуть более свежей. На войне случается всякое, поэтому никогда не помешает иметь под рукой неутомленную, отдохнувшую лошадь. В самом крайнем случае можно обойтись двумя лошадьми. Несложный расчет показывает, что полумиллионная конная армия должна располагать гигантским табуном в полтора миллиона голов. В реальности эта цифра будет еще больше, потому что у такой махины непременно должен быть обоз и, смеем полагать, весьма немалый. Не забудем и про осадные орудия, которые тоже должен кто-то тащить – невозможно себе представить, чтобы монгольские инженеры строили свою камнеметную артиллерию каждый раз заново, обложив очередной неприятельский город. Что мы видим на этой интересной картинке, как говаривал в свое время один учитель французского языка? А видим мы очень простую вещь: мобильность такой армии неудержимо стремится к нулю. Несметный табун в полтора миллиона голов далеко не уйдет – передовые отряды моментально истребят всю траву на огромном пространстве, так что двигающиеся следом попросту передохнут от бескормицы. С другой стороны, альтернативы подножному корму в нашем случае не существует, потому что запасти фуража на такую прорву скотины – задача нереальная. Рассчитывать на запасы неприятельского фуража тоже проблематично: во-первых, никто в точности не знает, сколько его там имеется, а во-вторых, вражеские города еще только предстоит взять, имея при этом в виду, что в пламени пожаров многое погибнет.

Обратим внимание и на такой пикантный момент – все крупные военные кампании монголов на Руси были зимними. Это очень странно и подозрительно, поскольку хорошо известно, что практически всегда кочевые народы начинали военные действия ранней весной, когда степь покрывается свежей зеленью. В нашем же случае картина прямо противоположная: поход на Волжскую Булгарию Батый начинает поздней осенью, в Рязанское княжество монголы вторгаются в начале зимы 1237 г., да и южнорусская кампания, увенчавшаяся взятием Киева в декабре 1240 г., тоже началась осенью. Вы представляете себе, уважаемый читатель, что это такое – прокормить полтора миллиона лошадей на необозримых просторах Восточноевропейской равнины, занесенных глубоким снегом?

Да будь даже этих несчастных лошадок в пять раз меньше – такая задача все равно не решается. К тому же не помешает напомнить, что тринадцатое столетие, по мнению многих авторитетных климатологов, – это начало так называемого малого ледникового периода, когда климат был заметно суровее современного. А теперь отложите в сторону ветхие летописи и пухлые исторические труды, писанные в теплых кабинетах, и представьте вживе трескучие морозы, глубокий снег, в котором лошади тонут по брюхо, и деревянные города, затерявшиеся в непроходимых лесах, уходящих до самого горизонта. Плюс практически полное отсутствие сколько-нибудь приличных дорог. Плюс крайне скудная и отрывочная географическая информация, которой вы располагаете, относительно этой чужой и холодной страны. Представили? Прониклись? И если ваш наступательный порыв не угас, если вы по-прежнему рветесь вперед, «разя огнем, сверкая блеском стали», тогда что ж… Тогда дерзайте, воюйте, рассылайте свои непобедимые тумены по всем четырем сторонам света – и Бог вам в помощь.

А что говорят по этому поводу сторонники классической версии? Как правило, ничего – подобные мелочи наших ортодоксов не занимают. Есть документы, есть толстые труды предшественников, чего ж вам боле? А провиант, фураж, состояние дорог, географические карты – все это низко, скучно, все это такая презренная проза… Вот уловить геополитический расклад сил и наметить тенденции – это совсем другое дело, это достойная задача для специалиста. Справедливости ради следует сказать, что иногда историки-небожители все-таки снисходят до нас, грешных, давая скупые чеканные пояснения. Например, приуроченность военных кампаний монголов к зиме объясняют тем, что ордынская конница использовала замерзшие реки в качестве дорог, стремительно проникая в глубь русских земель. При этом, правда, забывают о том, что такие лихие марши имеют какой-то смысл только при наличии достаточно подробных карт или прекрасного знания неприятельской территории.

С кормом для скотины еще проще. Всем же известно, что лошади монгольской породы – это очень выносливые и неприхотливые животные, способные самостоятельно добывать корм даже зимой. У себя дома, в степях Онона и Керулена, они разбивают корку наста копытом и преспокойно питаются прошлогодней сухой травой. Все было бы просто замечательно, но вот беда: специалисты по коневодству на основе анализа дошедших до нас миниатюр и других источников чуть ли не в один голос утверждают, что монгольская кавалерия воевала на туркменах – лошадях совсем другой породы, которые зимой без помощи человека прокормиться не могут. К тому же тяжеловооруженных латников (а все историки сегодня признают, что помимо легких конных лучников монголы располагали латной кавалерией, составлявшей основную ударную силу их войска) на «монголок» не посадишь. Но – допустим. Допустим, что коневоды все-таки ошибаются, и ордынцы ездили на лошадях монгольской породы. К сожалению, и в этом случае концы с концами не сходятся. «Монголки» действительно на удивление выносливые создания, все так. Но упомянутый способ добывания пищи они практикуют исключительно у себя на родине, в степях и полупустынях, где за счет сильных постоянных ветров снежный покров очень тонок, поэтому лошади не составляет большого труда добраться до прошлогодней травы, разбив наст копытом. Иное дело – лесные русские земли, тонущие в глубочайшем снегу. В наших краях огромные сугробы могут заносить дома до крыш, и никакой лошади сквозь снежный покров такой толщины, разумеется, не пробиться. Кроме того, согласитесь, существует все-таки разница между лошадью, которая вольно бродит в степи, пощипывая прошлогоднюю травку, и ее товаркой, испытывающей все тяготы походной и боевой жизни. Такие сверхнагрузки, вне всякого сомнения, требуют совсем иного рациона.