Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

Значительно большее значение, чем охота, имело бортничество. В Каширском уезде «медвяный оброк» кое—где сохранялся еще в конце XVI в. Владелец села Есипова платил, например, в Большой дворец, ведавший царскими доходами, оброк медом по 7 пудов с четвертью. [833]Иосифов монастырь иногда продавал воск на относительно значительную сумму. Тому же монастырю принадлежали деревни, где жили бортники, обязанные платить оброк со своих лесов «по своим старым знаменем», т. е. по отметкам на бортных деревьях. [834]Но бортничество, постепенно отходя в прошлое, в целом уже не было характерным для Московского края XVI в.

Обычным типом поселения в Московском крае было село с окружающими его деревнями. В селе стояли церковь, двор вотчинника, если село принадлежало землевладельцу, а также несколько десятков дворов. Деревни были поселениями небольшими, состоящими всего из одного – пяти дворов.

Интересные наблюдения можно сделать, изучая сотную выпись на села и деревни Иосифова монастыря в Волоцком уезде (1544 г.), где указывается только число дворов и «людей». Под последними понимаются только хозяева дворов и мужчины. В монастырских селах числилось по 12, 21, 10, 17 дворов. В селе Черленково крестьянских дворов не показано вовсе, хотя там была церковь и жил монастырский дворник. В деревнях стояло от 2 до 10 дворов, но деревни с 10 дворами были редкостью. Количество деревень, тянувших к селу («а деревень к селу»), равнялось, примерно, 10–15. [835]

В черной волости Вохна, которую в конце XVI в. все еще называли «княж Володимерская вотчина Ондреевича», как принадлежавшую раньше князю Владимиру Андреевичу Старицкому, центрами были погосты. Из них три погоста названы живущими, а два пустыми. В погосте стояли одна, иногда две церкви (теплая и холодная), попов двор, кельи старцев или нищих.

Можно даже наблюдать, как возникали такие погосты. На реке Вохонке у деревни Климовы «на поле поставлен погост ново Парасковгеи, нареченные Пятницы, церковь древена, клетцки, стоит без пенья, да на монастыре келья, живет в ней старчик, да 2 кельи, да двор попов пуст. А строил тот погост деревни Климовы крестьянин Иванко Оксенов. Да под тою же деревней была мельница колотовка, и тое мельницу вода снесла». Кроме погостов в волости насчитывалось 119 деревень, а в них 535 крестьянских и 74 бобыльских дворов. [836]

В вотчине Троице—Сергиева монастыря в селе Сабурове Коломенского уезда, стоявшем на берегу реки Москвы, располагались деревянная церковь, дворы попа и пономаря, монастырский и коровий двор, 27 крестьянских дворов. В прилегающих к селу деревнях насчитывалось по 16, 4 и 6 дворов. [837]

Деревня с ее крестьянскими дворами имела неказистый, убогий вид. Случайно сохранилось описание деревни Черной в Хованском стане Волоцкого уезда. Она состояла из трех дворов, «а на дворех хором: по избе, да по клетке, да хлевы крестьянские». [838]Значит, каждый двор состоял из теплой избы и «клетки», т. е. холодной избы. Подсобными помещениями были хлева.

В XVI столетии население Московского края жило более разбросанно, чем в последующие века, так что при первом поверхностном взгляде может создаться впечатление, что край был более населен в XVI столетии, чем в последующие. Но такое наблюдение было бы неправильным. Проведенное мной изучение топографии Ольявидовщины (округи села Ольявидова в Дмитровском крае) показало, что многие деревни и починки, тянувшие к Ольявидову по писцовым книгам XVI в., уже не существуют по писцовым книгам 1626 г. Однако их местоположение устанавливается и теперь по показаниям местных жителей, называющих соответствующие урочища. Зато количество дворов в селе и в существующих деревнях явно увеличилось, произошло как бы стягивание населения в села и деревни.

Таким образом, устанавливается интересный факт большей разбросанности населения Московского края в XVI столетии по сравнению с последующим временем.

Московский край в основном был областью боярского и церковного землевладения. Только кое—где как остаток далекого прошлого еще оставались дворцовые и черносошные земли. Вотчины больших людей и монастырей плотно окружали столицу; они преобладали и в остальных уездах Московского края.

В Звенигородском уезде находились вотчины крупных боярских родов и служилых людей: князей Шуйских, Фуниковых, Мезецких, Палецких. Однако боярское землевладение тут все—таки отступало на второй план перед церковным. Церковные вотчины окружали город Звенигород тесным кольцом. На реке Москве, ниже Звенигорода, стояло митрополичье село Оксиньинское, а выше его село Луцыно, принадлежавшее Крутицкому митрополиту. В непосредственной близости к Звенигороду располагалась вотчина Саввино—Сторожевского монастыря, которому принадлежали села Корабчеево, Шерапово, Софьино, Дютково, Локотна, Покровское и др. Вотчинами в Звенигородском уезде обладал и Троице—Сергиев монастырь (село Андреевское). В конце века в Угожском стане были испомещены бояре и дети боярские царя Симеона Бекбулатовича. Земли получили 1 боярин и 32 сына боярских. Всего же царю Симеону служили 2 боярина и 172 сына боярских.

Большое развитие получило вотчинное землевладение и в Коломенском уезде. Здесь находились имения крупнейших московских боярских родов: Шереметевых, Романовых, Головиных, Яковлевых и других. Вотчины Шереметевых были сосредоточены в непосредственной близости к городу, в Большом Микулине стане. Федору Васильевичу Шереметеву принадлежало село Чиркино на речке Городенке («старая их вотчина»). В селе стояла каменная церковь, по—видимому, в это время только строящаяся (один придел «почет делать, а не свершен, камен»). Рядом находилось село Федоровское на речке Северке, принадлежавшее вдове Семена Васильевича Шереметева. Тут же была вотчина другого Шереметева, Федора Ивановича, состоявшая из трех сел, сельца и восьми деревень. В их число входило село Городна с каменной шатровой церковью, сохранившейся до нашего времени. Старая вотчина Федора Васильевича Шереметева помещалась и в Маковском стане (село Оксиньино на речке Большой Городенке), в Скулневском стане (деревня Рудино). Ранее Шереметевым принадлежало и село Прус в Похрянском стане, тоже с каменной церковью. Село было продано ими коломенскому епископу. [839]

Для шереметевских вотчин характерно существование в них каменных церквей. Может быть, историкам искусства следовало бы заинтересоваться этими памятниками каменного зодчества, связанными с Шереметевыми. Ведь рассматривают же они особый «нарышкинский стиль» в конце XVII в. Сущ ествование каменных церквей в селах Коломенского уезда говорит о том, что в этом уезде каменное зодчество было относительно развито.