Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

С легкой руки И. Е. Забелина сложилось представление о большом значении новгородской торговли для Москвы. По словам Забелина, к Москве сходились торговые дороги «от Новгорода, через древнейший его Волок—Ламский, с Волги по рекам Шоше и Ламе на вершину реки Рузы, впадающей в Москву—реку. Здешний путь был короче, чем по руслу Волги, не говоря о том, что Москвою—рекою новгородцы должны были ходить и к рязанской Оке, и на Дон». [395]

Эта мысль И. Е. Забелина иной раз повторяется в статьях и докладах, хотя никаких свидетельств о раннем развитии московской торговли с Новгородом мы не имеем. Да это и понятно. Ведь Новгород торговал с ганзейскими городами в основном товарами, привозимыми из его волостей, а также с Двины и верхнего Поволжья, а Москва торговала теми же товарами с итальянскими республиками. Новгород и Москва направляли свои торговые усилия в разные стороны. Новгородская торговля ориентировалась на север, а московская – на юг. Новгород снабжал товарами немецкие ганзейские города, а участниками московских торговых оборотов были итальянские республики – Генуя и Венеция.

Связи Москвы с Новгородом стали быстро усиливаться в XV веке, особенно во второй его половине, когда турки овладели Константинополем и итальянскими колониями в Крыму. Тогда Новгород сделался отдушиной для московской торговли; тогда между Москвой и Новгородом установились более прочные экономические связи, и это в значительной степени способствовало подчинению Новгорода московским князьям.

По Каме и Шоше, как пишет И. Е. Забелин, действительно можно было добраться от Волока—Ламского к Волге, но этот путь в конечном итоге выводил к Твери. К тому же река Лама под городом Волоколамском настолько ничтожна по глубине и ширине, что никак не верится в ее торговое значение. Из Москвы к Твери легче было добраться или сухим путем, или по Волге от Дмитрова. Участок же водного пути от Дмитрова до Твери засвидетельствован нашими источниками. Этой дорогой великая княгиня Софья Витовтовна спасалась в Тверь от Шемяки. Он догнал ее на устье Дубны.

Путь от Москвы в Новгород обычно шел через Тверь. Эта дорога была наиболее безопасной и оживленной, вследствие чего такой крупный монастырь, как Троице—Сергиев, рано «озаботился приобретением» на Новгородско—Тверской дороге большого села Медна «промеж Торжьком и Тверью». [396]Однако известен был и другой, несколько более кружный путь из Москвы в Новгород. Как и предполагал И. Е. Забелин, он проходил через Волоколамск на Микулин и далее прямо на Торжок, в обход тверских владений. [397]Такой кружный путь имел свои удобства, так как позволял объезжать тверские таможенные заставы. По нему нередко ездили из Новгорода в Москву и обратно. Дорога на Волок была одинаково удобна и для новгородцев, и для москвичей. Поэтому Великий Новгород и Москва упорно держали Волок—Ламский у себя в совладении, чтобы иметь прямой доступ из Московской земли в Новгородскую, в обход Тверского княжества.

«Московские товары» состояли из мехов и сельскохозяйственных продуктов. Какое—то значение должны были иметь привозные итальянские, греческие и восточные предметы. Из Новгорода поступали оружие и ткани, в первую очередь сукна, приводимые из ганзейских городов. «Поставы ипские», то есть штуки знаменитого фландрского сукна, известного на Руси под именем «ипского» (от города Ипра), неизменно упоминаются в числе подарков, поднесенных великому князю новгородцами. Новгородский пояс хранился в числе драгоценностей в казне великих князей XIV века. Позже различного рода серебряные сосуды, вывезенные из Новгорода, оказались также в числе имущества великих и удельных князей. Во время пребывания Ивана III в Новгороде ему непрерывно подносили в подарок золотые монеты (корабленики), поставы ипского сукна, рыбий зуб, белое и красное вино. [398]«Московский» товар скапливался в значительных количествах в Торжке, куда его везли на речных судах. В 1445 году тверской князь «товара московьского и новгородского и новоторжского сорок павозков [399]свез в Тверь». [400]

Важнейшие пути от Москвы на запад проходили через Волок—Ламский и Смоленск. Сухопутная дорога от Волока на Ржев и Зубцов имела, по—видимому, большее значение, чем воображаемый водный путь по небольшим речкам, притокам Днепра и Москвы—реки. Около 1370 года этим путем «от Рускыя земли западныя, от Москвы и от Твери до Смоленска» ходил архимандрит Агрефений, насчитав 490 верст до Смоленска. [401]Неясно только, откуда считать 490 верст до Смоленска – от Москвы или от Твери, или дело надо понимать таким образом, что Агрефений ходил в Смоленск из Москвы через Тверь, что также вполне допустимо. Прямой путь из Смоленска в Москву в основном должен был совпадать с позднейшей Смоленской дорогой, так как Вязьма считалась промежуточным пунктом. [402]Весь путь от Смоленска до Москвы в начале XV столетия одолевался примерно в 5—10 дней. Так, митрополит Фотий выехал из Смоленска во вторник на пасхальной неделе, а приехал в Москву на той же пасхальной неделе. [403]

На запад ехали через Смоленск по сухопутной дороге, так как водный путь к Можайску вверх по Москве—реке имел небольшое значение. Да это и понятно. Ведь верховье Москвы—реки слишком удалено от сколько—либо судоходных рек верхнеднепровского бассейна. Поэтому наши источники и молчат о судоходстве от Москвы до Можайска или даже до Звенигорода. Связи с Западом поддерживались главным образом, сухопутными дорогами, значение которых непрерывно увеличивалось и становилось особенно заметным с XV века. В это время замечается подъем западных подмосковных городов: Рузы, Звенигорода, Вереи, Боровска. Это признак оживления и экономического роста западной окраины Московской земли, а также усиления связей Москвы с Западом.

Московская торговля с Западом поддерживалась в основном при посредстве Смоленска. Особенно прочные связи с Литовским великим княжеством установились с конца XIV века. Летопись отмечает, что в 1387 году пришел князь Василий на Москву, а с ним князи, польские паны, и поляки – «ляхи» и литва. [404]Речь идет о великом князе Василии Дмитриевиче, бежавшем из Орды в Подольскую землю, а оттуда прибывшем в Москву. Торговля Литовского великого княжества с Москвой особенно усилилась в XV столетии. В Китай—городе с давнего времени находилась церковь с характерным прозванием Воскресения «в Панех» или в «старых Панех». [405]Некоторые московские купцы являлись контрагентами литовских заказчиков, в их числе был Василий Ермолин. Он писал своему заказчику из Литвы, что в Москве можно найти рукописи и сделать с них хорошие копии, но требовал прислать ему денег и бумаги. В рассказе о митрополите Фотии назван литовский купец, оклеветавший митрополита («некто гость с торгом прииде из Литвы»). [406]