Вадим Массон - Первые цивилизации

С этой проблемой связаны и вопросы хронологии. По системе ранних датировок, предлагаемых Ж. Ф. Жарижем, гончарный круг появляется в Северном Белуджистане чуть ли не в начале IV тыс. до н. э., намного раньше, чем в Шумере, Эламе или Центральном Иране. Если же ориентироваться на вероятные связи с иранскими керамическими комплексами, то едва ли есть основания относить гончарную посуду Кили II или Мергар II ко времени, более раннему, чем середина IV тыс. до н. э., ориентируясь на общепринятые системы абсолютной хронологии Ирана (Dyson, 1965a, р. 237) и Месопотамии (Porada, 1965b, p. 153). Древнее гончарство, утвердившись как самостоятельное производство в северобелуджистанских поселениях, неуклонно развивается, его продукция становится ярким образчиком прикладного искусства. В Мергаре III уже прочно налаживается массовое производство нарядной расписной керамики, которую украшают, в частности, фризы, изображающие процессии следующих друг за другом животных, в основном копытных, но также и птиц. Фризы, воспроизводящие зебувидных быков и антилоп с ветвистыми рогами, имеются и на поселении Рана-Гхундай около города Лоралай, где в более нижних слоях, так же как и в Кили, представлена лепная посуда, в том числе с поверхностью, подражающей плетенке.

Найденные в слоях Мергара II глиняные фигурки бычков стоят в начале эволюции мелкой глиняной скульптуры, которая впоследствии достигает на раннеземледельческих памятниках Северного Белуджистана значительного подъема. Традиция изготовления личных украшений, отмеченная еще в докерамическом Мергаре, получает дальнейшее развитие. Бусы выделываются из различных полудрагоценных камней, в том числе из сердолика, бирюзы и лазурита. Для индостанского региона это древнейший случай обнаружения лазурита, видимо импортированного из района Северного Афганистана. Вероятно, промежуточным пунктом при доставке этого минерала было южноафганское поселение Мундигак, где в большом числе обнаружены отходы производства по обработке лазурита и бирюзы. В этой первобытной бижутерии к ранее известным ожерельям добавляются браслеты, которые отныне становятся специфическим женским украшением древнеиндийских культур, сохраняющим свое значение и до наших дней. Концентрация на одном из участков Мергарского поселения отходов от обработки стеатита и орудий для этой обработки, включая кремневые сверла, указывает на локализацию специального производства. Число таких производств возрастает.

В Кили III найдено медное шило. Правда, в Мергаре данные об использовании медных изделий после уникальной бусины в докерамическом погребении отсутствуют. Наоборот, сохранение на этом памятнике в комплексах II — III кремневой традиции с многочисленными геометрическими микролитами указывает на генетическую преемственность местной культуры и вместе с тем является архаизирующим элементом этого раннеземледельческого комплекса.

Основу наблюдаемого культурного прогресса безусловно составляло развитие эффективной системы производства продуктов питания. Земледелие становится поликультурным — среди зерен в Мергаре обнаружены образцы ржи и даже хлопка, хотя трудно сказать, в какой мере это растение выращивалось искусственно. Находки плодов финиковой пальмы указывают, что это высокопитательное растение также использовалось древними мергарцами. Видимо, в устойчивом земледелии, о наличии которого свидетельствует само стабильное существование поселков с яркой культурой, использовались для полива небольшие протоки, орошавшие кветтскую и соседние с ней долины. Это, естественно, способствовало росту поселков, укреплению общины как социально-производственной ячейки, широко практикующей простую кооперацию труда. На это указывает крупное зернохранилище, явно рассчитанное на значительные зерновые фонды, обнаруженное в Мергаре. Оно представляет собой десять отсеков, симметрично расположенных по обе стороны неширокого коридора. Рост населения связан с увеличением площади селений — в Мергаре III она составляла около 50 га, хотя нет уверенности в том, что все это пространство обживалось одновременно. В отличие от многих других раннеземледельческих памятников в Мергаре постройки разных периодов не концентрируются в одном месте, перекрывая более древние строения и образуя многослойный телль, а разбросаны вдоль речного русла. Поэтому на памятнике не так много случаев прямой стратиграфии на поселении.

В рассматриваемый период происходит освоение и новых территорий: раннеземледельческие поселения появляются в Центральном Белуджистане, в бассейне реки Сураб. Здесь в нижних слоях поселения Анджира наряду с кремневой индустрией, включающей геометрические микролиты, в частности сегменты, и представляющей явно наследие местной архаики, найдена превосходная расписная керамика, сделанная на гончарном круге, напоминающая посуду Кили II. Близкую картину можно наблюдать и в районах, примыкающих с запада к системе верхнего Инда.

Так, в слое Гумла II появляются сырцовые постройки, грубая лепная керамика местной традиции существует бок о бок с расписной посудой, изготовленной с помощью гончарного круга (Dani, 1970—1971). Имеются здесь и терракотовые фигурки сидящих женщин, близко напоминающие мелкую пластику южнотуркменистанского энеолита. Расписная керамика этого типа обнаружена и в нижних слоях поселения Рахман-дери, расположенного неподалеку от Гумлы (Durrani, 1982). Интересно отметить сохранение на этом памятнике кремневой индустрии с массой геометрических микролитов (Khan, 1979), если только культурные слои раннеземледельческого поселка частично не нарушили стойбищ неолитических охотников.

В следующий период мы наблюдаем три характерные черты в развитии раннеземледельческих культур северо-запада Индостана: нарастание потенциала художественной культуры; дальнейшее продвижение оседлых общин в сторону Южного Белуджистана и долины Инда; усиление связей с одновременными культурами Ирана и Южного Туркменистана. Ярким образцом блестящей художественной культуры раннеземледельческой эпохи Индостана являются комплексы Мергар IV—VII. Уже в Мергаре IV представлены различные стилистические группы расписной керамики (рис. 47), в частности посуда с многоцветной росписью типа Кечи-Бег. Эта роспись иногда выполнялась в три цвета — белым, красным и черным. Пестрый геометрический узор, украшающий сосуды с полихромной росписью, выполнен с тонкостью и изяществом. Появляются глиняные фигурки сидящих женщин со схематическим приостренным стерженьком на месте головы, напоминающие, так же как и фигурки Гумлы II, южнотуркменистанские образцы. Плоский стеатитовый амулет с орнаментом, выполненным сверлением, является типологическим предшественником появляющихся позднее печатей. Дальнейший прогресс искусства малых форм хорошо виден на примере терракот: сначала добавляется пышная прическа, становящаяся со временем все более фантастической. Головы фигурок снабжаются круглыми глазами, напоминающими черепные глазницы, как писали авторы 50-х гг., или мотоциклетные очки, как их образно характеризуют исследователи наших дней. Складывается специфический северобелуджистанский тип терракот, известный по ряду находок и до Мергара и получивший наименование «зхобской богини-матери» (Zhob Mother Goddes). Если ранние терракоты, так же как и южнотуркменистанские статуэтки, изображались сидящими, то постепенно этот признак все более схематизируется, и с Мергара VII появляются стоящие фигурки. Наряду с женскими статуэтками появляются и мужские, число которых в мелкой пластике достигает 30 %. Огромное количество образцов терракотовой скульптуры нередко выдающегося артистического исполнения, найденное на Мергаре, свидетельствует, что этот вид художественного производства стал в подлинном смысле массовым, прочно входил составным элементом в культуру и быт своей эпохи.