Ада Сванидзе - Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

Но «кознями дьявола» было подстроено так, что «некто», явившись в Бирку сразу после приезда туда Ансгария, от имени старых богов выразил их неудовольствие и раздражение в связи с тем, что свеоны стали приносить им мало жертв, реже дают «добровольные обеты» и, особенно, тем, что стали почитать некоего чужого бога. Одновременно этот «некто» сообщил людям приятную весть, что их (старые) боги приняли «в свой сонм» одного из покойных местных королей – Эрика. Польщенные свеи начали после этого приносить жертвы и Эрику. Ансгарий пригласил к себе короля Олава и, задобрив его ценными подарками, вручил ему «грамоты своей миссии». Король не возражал против деятельности миссионеров, но предупредил, что «не может и не осмелится утвердить эту миссию», прежде чем публично , в народном собрании , посредством жребия не будет спрошено мнение старых богов и не будет получено согласие народа , в результате «бунта» которого, как предусмотрительно напомнил король, и был изгнан предыдущий епископ (гл. 19–20).

Чтобы помочь Ансгарию, король применил верную тактику. Он прежде всего собрал «своих знатнейших» (principes), среди которых у Ансгария были друзья. «Бросили жребий» и получили благоприятный для епископа-миссионера ответ [959] Адам Бременский по этому поводу говорит не только о жребии (iactu sortis), но и о «согласии идолов (ydoli)» ( Адам . I:28). . Когда же состоялось народное собрание и по сигналу глашатая король сообщил о его цели, народ стал протестовать, волноваться и шуметь. Но один оратор, «человек пожилых лет» (т. е. умудренный и, скорее всего, обращенный), сумел примирить всех. Он сказал, что Бирка страдает от нападений пиратов и других бед. И если «мы не можем умилостивить наших богов, хорошо заручиться поддержкой этого [нового] бora», который всегда отзывается «на просьбы о помощи». Народное собрание другой части территории свеев тоже прислушалось к голосу разума и решило, что когда помогают разные боги – это совсем неплохо. Тогда король повелел, «чтобы в Свеонии (т. е. в свейских областях, Свеаланде. – А.С .) строились церкви, жили священнослужители, и всякий желающий из народа без противодействия мог быть христианином» (гл. 27 и 28). Устроив с помощью короля церковные дела в Бирке и оставив там священнослужителей, Ансгарий отбыл домой.

Свеи же, во главе с королем Олавом, напали на переставших подчиняться им восточнобалтийских язычников – куров (балтское племя куршей), ограбили и снова подчинили их себе, что было приписано помощи христианского Бога. А в Бирке и среди свеонов с тех пор стали свободно отправлять святые таинства, гласит «Житие» (гл. 30). Однако дело обстояло совсем не так просто.

По сути, каждый новый миссионер, которому еще до Ансгария, а затем после него удавалось приехать во второй раз, обнаруживал, как и его предшественники, что священники разогнаны или убиты. В отличие от фризского богатого города Дорестадта, с которым у Бирки были тесные торговые связи, «где было много церквей, священников и клириков» [960] Римберт . С. 44. и где приезжавшие туда из шведского города Бирки купцы «добровольно принимали закон [новой] веры, считая это для себя полезным», единичные церкви, воздвигаемые в самой Бирке, неоднократно разрушались толпой. И это происходило, несмотря на поддержку ряда (но не всех!) местных конунгов, приближенной к ним знати и торговцев. Особенно радовались возведению церквей, согласно Римберту, пленники-рабы, которых священники, в соответствии с христианскими установлениями, активно выкупали. Как свидетельствует и сам Римберт, после Ансгария в Бирке богослужение отправляли последовательно лишь единичные клирики, да и то с перерывами и не подолгу.

Таким образом, хотя Ансгарий и почитается как «апостол Севера» [961] В Копенгагене есть своего рода памятник миссионеру – церковь Св. Ансгария. , где он действительно много потрудился, прежде всего в Свеаланде, и претерпел много лишений, но в конечном счете его миссии не имели видимых последствий.

В обширной книге каноника Адама Бременского, посетившего Данию через 200 лет после миссий Ансгария, в 70-х гг. XI столетия, содержатся интереснейшие и подробные сведения не только о язычестве, но и о христианизации северных народов, особенно Швеции, которые автор почерпнул из рассказов очевидцев и, судя по некоторым предположениям, из местных преданий. В начале книги он пересказывает сочинение Римберта о миссиях Ансгария. Сам Адам обнаружил нарушения христианских канонов, в частности бытовую распущенность, практическое многоженство, пьянство и вообще «плотские грехи» не только в кругу элиты, в том числе при дворе расхваливаемого им датского короля-христианина Свейна II Эстридсена, но также среди простолюдинов. Однако миссионер был вынужден мириться с этим, как и с другими сохранившимися чертами язычества, видимо, опасаясь отпадения Севера от католического Рима. Что касается короля Свейна, то он имел от разных жен множество детей, но престол после его кончины последовательно занимали пятеро из его незаконных сыновей. При всем любвеобилии и распущенности Свейн пришелся по душе Адаму как своим гостеприимством, так и организацией двух монастырей (в Рингстеде и в Слагельсе). С именем Свейна связано имя епископа Виллельма, который тогда проповедовал в стране христианство. Роскилльская хроника доносит до нас его яркий портрет: «Он был мужем сильным, храбрым и буйным. Одной мощью своего тела он уже покорял знатных людей, но также и величием души. В гневе он не жалел никого» [962] РХ. С. 331. .

Адам услышал в Дании много рассказов о прошедших временах в Скандинавии, в частности свейских землях. Так, он пишет, что после кончины Ансгария в течение 70 лет «никто из учителей не решался туда [к свеям] ездить: нашим проповедникам мешало преследование христианства» (1:62). Наконец в Бирку прибыл архиепископ Гамбург-Бременский Унни (936–988), который стал «проповедовать в непривычных условиях», поскольку после Олава там сменилось «много жестоких королей»-язычников, так что жители Свеонии «совершенно позабыли христианскую веру, и их было трудно обратить». Теперь Унни их обращал «вторично» – до самой своей кончины (1:63–64).

Первым из конунгов в Швеции, о которых имеются по-настоящему достоверные сведения, был Эрик Победоносный (Сегерселль, ок. 985), убежденный язычник, как и его жена Сигрид Гордая (Сторрада). Его сын и преемник на троне конунг Олав Шётконунг (ок. 995 – ок. 1022) объединил свеев и восточных гётов в единое государство. Адам сообщает, что в начале XI в. король Олав, опираясь на миссионеров, пожелал «обратить в христианство подвластные ему народы» и разрушить капище в Упсале. Но язычники на народном собрании постановили, что «если король хочет быть христианином, то пусть он возьмет по своему выбору лучшую область Сведии (в данном случае Свеонии. – А.С .), заложит там церковь и введет христианство, но не станет силой заставлять никого из народа отказываться от почитания языческих богов». Сам король, как упоминалось выше, еще раньше (примерно ок. 1008) принял крещение от епископа Сигфрида в источнике своей усадьбы Хусабю в Вестергётланде, вместе с семьей и дружиной (11:56). С благословения архиепископа Унвана он основал церковь и епископскую кафедру в «большом городе» и центре западных гётов Скаре (Scarana), неподалеку от которого располагалась та самая его усадьба. При этом стоит вспомнить, что Скара была центром языческого культа у гётов. У свеев же, особенно в Упланде, где были их основные капища и сохранились стойкие языческие традиции, дело с насаждением христианства пошло очень медленно. И короля вынудили снова вернуться в гётские области, где христианизация проходила быстрее и побеждала.