Борис Кузнецов - «Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов

Игорь Баранов : Эта федеральная система должна предусматривать создание таких средств, устройств и механизмов, которые были бы унифицированы с теми, которые применяются в НАТО. Вот мы на этом столкнулись>, когда надо было открывать крышку люка 9-го отсека, когда работали с норвегами, оказалось, что у нас ни разъемы, ни ключи не подходят, они не унифицированы.

(Кадры атомной силовой установки в эленге. Подводные съемки останков 1-ro отсека.)

Диктор : Вы видите уникальные кадры, впервые мы подробно в деталях показываем то, что осталось от «Курска» после многомесячных работ по утилизации. На сегодняшний день существует только один отсек — 5-бис, атомная силовая установка. Она выдержала все, чудовищный взрыв мощностью в 8 тонн тротила, ударную волну и падение подводного корабля водоизмещением в 10 000 тонн на дно.

Сейчас из отсека 5–6 и с извлекают ядерное топливо, операция сама по себе уникальная, на флоте ее называют перезарядка. Только до АПРК «Курск» перезаряжали действующие подводные лодки, стоящие на воде у пирса. А сейчас на стапелях закрытого эленга завода «Нерпа» стоит мертвый корабль.

Выгрузка яд ер но го топлива, наверное, — самый деликатный момент технической части утилизации погибшей подводной лодки. Ядерное топливо надо сгрузить на стоящую рядом плавбазу «Имондра». Эленг не рассчитан под корабль такого типа, чтобы впихнуть в него плавбазу, с нее спилили все мачты, и все равно верхняя рубка находится под самым потолком, примерно на уровне десятиэтажного дома. Попасть на «Курск» можно только с «Имондры» по перекинутым деревянным мосткам. Дальше люка отсека ходят только специалисты-ядерщики, другим нужен допуск.

Хвостовые отсеки «Курска» остались почти нетронутыми. Вначале хотели аккуратно отрезать хвост лодки и поставить его на другую, аналогичного класса подводную лодку, ведь это сэкономило бы и время, и колоссальные деньги. Потом поняли — не получится. Ни один моряк не выйдет в море на корабле, часть которого — погибшая лодка.

1-й отсек, точнее, то, что от него осталось, лежит на дне Баренцева моря. Уникальные кадры останков отсека, сделанные летом с подводных аппаратов. Все обвинения в том, что лодку подняли без 1-ro отсека, чтобы скрыть истинные причины катастрофы, нелепы. Повторим: мощность взрыва в этом замкнутом и, по сути, очень небольшом пространстве составила 8 тонн тротила. Все, что было необходимо для проведения экспертиз, со дна подняли.

(Съемки следствия во 2-м и 3-м отсеках.)

Диктор : 2-й и 3-й отсеки превратились в груду железного лома.

Эти кадры мы показываем впервые. Когда подняли субмарину, внимание было приковано к 9-му отсеку, где были люди. Остальные отсеки как будто не существовали, хотя многие ответы на свои вопросы следователи находили и там.

Владимир Гелетин, отец погибшего подводника : Я вот честно так думаю, как у этих людей просто хватало сил, мужества проводить внутри эти работы. И ставить под сомнение, объективно или необъективно, ну, наверное, со стороны отдельных людей это просто некорректно.

(Съемки следственной группы в отсеках подлодки.)

Диктор : Следственные группы прошли всю лодку, фиксируя на видео мельчайшие детали. Это останки 3-го отсека, сквозь него прошла взрывная волна. Первый вход следователей в 3-й отсек. Перемешанные провода, трубы, осколки торпед, влетевшие в середину ракетоносца из 1-го отсека. Ни переборок, ни приборов, ничего. Все уничтожено, перемешано взрывом, покрыто слоем копоти.

Следователям предстояло найти обломки приборов и все, что могло помочь выяснить причину гибели ракетоносца «Курск». Представить, что здесь находилось до взрыва, возможно только по схемам подлодки. Сплошные завалы из груды искореженного металла. Поначалу следователи работали в темноте, чтобы ориентироваться безошибочно, тренировались на аналогичной подводной лодке в противогазах с завязанными глазами, на ощупь, иначе работать было невозможно.

5-й отсек пострадал значительно меньше, ударная волна, возникшая при взрыве, с метя четыре отсека, остановилась на переборках между 4-м и 5-м.

7-й отсек практически не пострадал на месте переборки и перекрытия, только приборы вышли из строя. Какими-то средствами спасения подводники успели воспользоваться, какими-то — нет. А потом просто покинули аварийный отсек.

Все покрыто толстым слоем масла, которое смешалось с морской водой. Воду откачали, а оставшееся масло стекло в трюм подлодки, просто слить его было невозможно, поэтому откачивали шлангами в специальные емкости.

Ядерное топливо будет выгружено с «Курска» не раньше чем через месяц. Несмотря на опасения экологов и постоянный визг некой обеспокоенной общественности об опасности выгрузки топлива с «Курска», наша технология позволяет совершенно безопасно перезарядить лодку.

Рабочие «Нерпы» продолжают распиливать остатки гигантского корпуса подлодки, работы не прекращаются. За пределами эленга почти заваленная снегом стоит рубка «Курска». Сначала ее хотели отправить в В идя е во, в музей погибшей субмарины, но сотрудники музея оказались не менее суеверными, чем моряки. Ставить в поселке часть мертвого корабля не пожелали.

(Съемки подлодок в январе 2003 года.)

Сегодня флот постепенно начинает приходить в себя после десяти лет упадка. Осознание того, что можно сэкономить до полного нуля и остаться без флота, пришло ценой 118 жизней. А ведь в середине 1990-х годов доходило до того, что, не получая по полгода зарплату, с боевых кораблей снимали все, что можно было продать.

После «Курска» жизнь на флоте изменилась, видимо, все-таки черта национального характера — после трагедии опомниться и сделать правильный выбор, перекреститься. Следствие ответило на все вопросы, которые были перед ним поставлены, ответило настолько точно, насколько это вообще было возможно. Как ни казенно это звучит, но выводы флот сделал и продолжает делать. Жизнь на флоте продолжается. Службу, как говорится, пока никто не отменял.

Владимир Гелетин : Может быть, уже стоит по-доброму вспоминать «Курск»? Я еще раз повторюсь, именно по-доброму. Не ворошить все это. Почему? Ну, потому, что разбередить рану, посыпать ее солью. Нашей семье это больно.

(Кадры разрушенного «Курска».)

Диктор : Понятно, что не всеми родственниками результаты расследования могли быть восприняты одинаково. Слишком много за эти два года было версий, а иногда — и прямого вранья. Учитывая состояние людей, главный военный прокурор и следователи ездили в Мурманск, Североморск, Санкт-Петербург, Севастополь. Встречались с родными подводников, терпеливо разъясняли им результаты следствия. Те, кто хотел, сами приезжали в Москву. Как правило, после ознакомления с материалами уголовного дела все вопросы отпадали.