Джон Бэлсдон - Женщины Древнего Рима. Увлекательные истории жизни римлянок всех сословий

После Августа, в случае если разведенная жена была осуждена за измену, в дополнение к высылке она штрафовалась на сумму, равную половине ее приданого.

В римском брачном контракте четко указывалось, что люди женятся с целью рождения детей. В Риме, вне всякого сомнения, было много таких, кто вступал в брак именно по этой причине; однако мало было мужчин, которые, подобно сотруднику консула, Кв. Гортензию, жившему в последние годы республики, настойчиво добивались брака по другой причине. Когда ему исполнилось шестьдесят, он был уже вдовцом; дети его давно выросли, ему вдруг приспичило (очевидно, он слегка повредился в уме) заняться улучшением своего рода. Желая породниться с Катоном Младшим, он попросил у него руки его дочери. Катон ответил, что его дочь замужем и счастлива в браке; тогда Гортензий спросил, не может ли он вступить в брак с женой Катона Марцией и создать в будущем поколении тесную связь между двумя семьями, если уж породниться им не суждено? Марция была второй женой Катона и, родив ему трех детей, дала прекрасное начало его второй семье. «Конечно, – ответил удивленный Катон, – если ее отец на это согласится». Поинтересовался ли кто мнением Марции, мы не знаем. Ее отец (Л. Марций Филипп, занимавший в 56 году до н. э. должность консула) возражать не стал; Катон развелся с Марцией – и Гортензий на ней женился. Однако детей у них не было; Гортензий умер, и дело для Марции закончилось очень удачно; она снова вышла замуж за Катона и вернулась в его дом еще более богатой, чем раньше. Эта история, с одной стороны, отталкивающая, а с другой – комичная, и Лукан совершенно напрасно пытался сделать из нее трагедию.

Большинство государств считает справедливым, разумным и необходимым для своих собственных интересов наказывать холостых и незамужних и награждать те семьи, которые вырастили и воспитали большое количество детей. В Древней Спарте неженатого мужчину подвергали презрению; отец троих детей освобождался от военной службы, а отец четверых – от уплаты налогов. В Риме рассказывали историю о том, как еще в 403 году до н. э. старые холостяки не только выслушивали упреки сенсоров Камилла и Постулия в том, что они уклонялись от выполнения своего долга, но и вынуждены были платить огромные штрафы.

Уменьшение численности коренного населения не может не беспокоить ответственную власть; а в древних государствах особую тревогу вызывало сокращение высшего слоя общества, ибо он (хотя и пополнялся выходцами из нижних слоев и иноземцев) поставлял стране политиков, верховных управляющих и армейских офицеров. В Римской империи, которая не хотела зависеть от наемников, существовала насущная потребность пополнения армии здоровыми новобранцами, и римляне верили, что самых лучших солдат поставляет сельская местность и что люди, живущие на земле, имеют самые большие и самые здоровые семьи. Спарта была обеспокоена сокращением своего населения уже в IV веке до н. э.; Грецию тревожило вымирание аристократических семей во II веке до н. э. В том же самом веке, после падения Карфагена, забили тревогу и государственные мужи Рима, ибо проблема пополнения легионов стала уже очень острой. В 133 году до н. э. Тиберий Гракх разработал свою идеалистичную программу возрождения фермерского хозяйства. Он предложил заселить сельскую местность в Италии мелкими фермерами, римскими гражданами. Два года спустя цензор Метелл Македонский произнес ту самую публичную речь в защиту браков, которую цитировал в 18 году до н. э. Август, вводя законы, частично повторявшие законы Древней Спарты, а некоторые даже превосходившие их по жестокости.

Цензор Метелл говорил не о прелестях и романтике брачных отношений, а о том, что они необходимы для выживания римского общества, ведь уже тогда молодые люди уклонялись от супружеских уз. И причиной этого был вовсе не гомосексуализм, который в древности считался нормальным явлением, не то что в наши дни. Одних и тех же мужчин тянуло – иногда очень сильно, а иногда не очень – к красивым людям обоего пола. Как уже говорилось, мужчины в Древнем Риме были бисексуалами.

Дело было в том, что многие юноши отказывались от семейных обязанностей в пользу любовниц. Любовницу, в отличие от жены, человеку выбирал не отец, а он сам. Он мог искренне ее полюбить. Она могла быть женщиной из того слоя общества, на которой обычай – а если она была зарегистрированной проституткой, то и закон – запрещал ему жениться. Любовница обладала очарованием и живостью, которые отличали ее от добропорядочной скучной жены, то есть женщины того сорта, от которых старался держаться подальше Проперций. В поздней республике и ранней империи игривых и красивых женщин было сколько угодно, в основном отпущенниц, которые славились своей элегантностью и привлекательностью. Именно этих женщин мы должны благодарить за самые прекрасные – и во многом непристойные – страницы римской поэзии.

Такими женщинами были: Немезис Корнелия Галла, Ликорис Тибулла, Цинтия Проперция и Коринна Овидия. Цинтия была римлянкой; ее настоящее имя было Хостия, и она утверждала, что происходит из семьи эпического поэта, не лишенного таланта, который творил во времена Гракхов. Она была куртизанкой, а поскольку Проперций был свободнорожденным гражданином Рима, то брак между ними был невозможен. Мы уже упоминали о том, как он ликовал, когда в 28 году до н. э. провалился закон, по которому ему пришлось бы расстаться с Цинтией, жениться на респектабельной женщине и наплодить для империи новых солдат. Он написал по этому поводу полное радости стихотворение.

Подобные связи, не важно, были ли они наложничеством или нет, можно было легко разорвать, когда они теряли свою прелесть.

Много ли было женщин из добропорядочных слоев общества, которые намеренно избегали брака, мы не знаем. Если в языческой Античности некоторые женщины и мечтали об уединенной жизни, то такой возможности у них не было, поскольку в те времена еще не существовало монастырей. Были там и женщины, из которых получились бы отличные матроны, но они предпочли стать любовницами мужчин, а не их женами.

В свободной связи неженатого мужчины с женщиной рождение ребенка становилось самым настоящим несчастьем. Чтобы избежать этого, женщины прибегали к аборту. То, что эта операция часто заканчивалась гибелью и матери, и ребенка, а общественное мнение осуждало аборты, мы знаем из двух весьма неудачных поэм Овидия, написанных им после того, как выяснилось, что Коринна беременна. Первая поэма представляет собой молитву богине Изиде, в которой Овидий просит сохранить Коринне жизнь, а в другой поэт рассуждает о том, что если бы все беременные женщины убивали своих детей, то человечество быстро вымерло. Враги императора Домициана утверждали, что он соблазнил свою племянницу Юлию, дочь Тита, а когда она забеременела, настоял на аборте, от которого женщина умерла. Ювенал, живший во II веке н. э., отмечал высокое мастерство врачей, делавших аборт: «Сколь велико умение, сколь сильны лекарства лекаря, делающего аборт, с помощью которых он убивает человечество еще в самой утробе матери!» И только при Септимии Севере, правившем в конце II века н. э., за аборты было введено уголовное наказание.