А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

И всё же войны удалось избежать — во многом благодаря здравомыслию афганского амира Абд-ур-Рахмана. Он в то время находился с визитом в Индии. Если бы амир в соответствии с англо-афганским соглашением потребовал от британцев помощи, избежать войны было бы трудно. Однако Абд-ур-Рахман не хотел, чтобы его страна ещё раз стала театром военных действий [27] Представляется, что Хопкирк преувеличивает роль афганского правителя и «забывает» того, благодаря жёсткой позиции которого Лондон не решился на войну, — царя Александра III. Вспомним, что именно он вошёл в историю как Миротворец. — К.Ф. '. К тому же за сам Пандждех Британия и Россия воевать не хотели; Герат — дело другое. На этот раз русские увидели, что если они двинутся дальше, британцы непременно готовы воевать, даже с либеральным правительством у власти. Было решено, что русский гарнизон выйдет из оазиса и судьбу Пандждеха решит совместная Афганская пограничная комиссия. Её работа продолжалась до лета 1887 г. Россия удержала Пандждех за собой, обменяв его у Абд-ур-Рахмана на стратегический перевал западнее этого оазиса.

Однако дальше к востоку, на Памире, границу ещё предстояло прочертить. Именно в этот пустынный район на следующие 10 лет переместился центр Большой Игры. Памир уже картографировали русские военные путешественники, заезжая далеко на юг от Амударьи. В 1885 г. туда была направлена группа британских военных топографов.

Падение правительства либералов в Лондоне привело к снятию запрета на отправку за пределы Индии британских разведчиков. Особенно вице-король лорд Дафферин беспокоился о Синьцзяне. После Петербургского договора, по которому Россия в 1881 г. вернула Китаю Илийский край, тот согласился на открытие российского консульства в Кашгаре. Консулом стал военный-англофоб Николай Петровский. Обладая сильным характером, он сделался фактическим правителем Кашгара, запугивая китайских чиновников [28] Автор преувеличивает степень влияния России в Синьцзяне. — К.Ф. '.

Между тем ещё в 1880 г. по приказу генерала Скобелева началось строительство железной дороги из Красноводска на восток. В 1888 г. её дотянули до Бухары и Самарканда. Генерал Робертс требовал от вице-короля Индии аналогичных действий строительства дорог, включая железные; правда, не все члены Совета по делам Индии в Лондоне были убеждены в необходимости столь крупных расходов. Обеспокоенный освоением Россией Средней Азии, в 1888 г. поездку по региону совершил Джордж Кёрзон — амбициозный член парламента от партии консерваторов и будущий вице-король Индии. Вернувшись на родину, Кёрзон издал книгу «Россия в Средней Азии и англо-русский вопрос» (1889 г.). Он был вынужден признать, что русское правление принесло мусульманским народам Средней Азии значительные блага, а новая железная дорога способствует экономическому развитию региона. Вместе с тем Закаспийская железная дорога резко изменила стратегический баланс в регионе не в пользу Британии.

Одной из выдающихся британских фигур в истории Большой Игры конца XIX — начала XX в. был Фрэнсис Янгхазбенд, который начинал лейтенантом 1-го драгунского гвардейского полка. В 1887 г. он пересёк Китай с востока на запад по маршруту, которым до него не следовал ни один европеец. Янгхазбенд поставил себе целью выяснить, смогут ли маньчжурские правители страны отразить вторжение России. Начав путешествие в Пекине, лейтенант завершил его в Индии, попав туда через неисследованный перевал Музтаг на Каракоруме.

К этому времени царские генералы тоже начали проявлять интерес к высокогорной ничейной территории, где сходились Гиндукуш, Памир, Каракорум и Гималаи. Русские военные топографы и путешественники, подобные полковнику Николаю Пржевальскому, забирались всё дальше в неизученные верховья Амударьи и даже на Северный Тибет. В 1888 г. один русский добрался до отдалённого горного княжества Хунза, которое британцы считали лежащим в их сфере влияния. В следующем году исследователь польского происхождения капитан Громбчевский въехал в Хунзу с эскортом из 6 казаков и был тепло принят правителем.

В 1890 г. Янгхазбенд вместе с коллегой из политического департамента Джорджем Макартни вновь отправился на Памир, а затем в Кашгар. К тому времени англо-китайские отношения улучшились, и британцам позволили перезимовать в этом городе. Петровский принял их радушно, хотя пытался убедить, что у Британии в Центральной Азии ничего не выйдет. Заданием Янгхазбенда было убедить китайцев выдвинуть претензии на Памир и послать туда войска, чтобы он не достался русским; если бы те попытались прорваться в Индию, им пришлось бы пересечь китайский Памир, что было бы уже актом прямой агрессии. Петровский узнал о тайной агитации Янгхазбенда, и Россия действовала быстро.

В августе 1891 г., когда Янгхазбенд возвращался через Памир в Индию, к его лагерю подъехали 20 казаков с 6 офицерами и российским флагом. Командовавший ими полковник Ионов дружески приветствовал Янгхазбенда, пригласил на обед, но настоял, чтобы тот покинул Памир, так как это российская территория. В Лондоне произошёл взрыв негодования, и Россия неохотно вывела отряды с Памира. Впрочем, Лондон и Петербург смогли урегулировать границу между русской Средней Азией и Восточным Афганистаном. «Более того, так долго тревожившая британских стратегов памирская дыра наконец была заделана. С одобрения Абд-ур-Рахмана узкий коридор земли, который прежде никому не принадлежал и тянулся на восток до китайской границы, стал афганской суверенной территорией. Хотя местами его ширина не превышала 10 миль — самое меньшее расстояние, на какое подошли друг к другу Британия и Россия в Центральной Азии, — этот коридор гарантировал, что их границы нигде не соприкоснутся. Конечно, большая часть Памира осталась в постоянном владении русских. Однако британцы понимали, что если Санкт-Петербург решил занять этот район, помешать ему они практически бессильны» [29] Hopkirk P. The Great Game… P. 499. .

Однако и с урегулированием на Памире Большая Игра не завершилась, а вновь сместилась на восток — на сей раз в Тибет, который долго был закрыт для иностранцев и защищён высочайшими горами в мире.

На рубеже XIX–XX вв. британцы забеспокоились о крепнущих связях между теократическим правителем Тибета далай-ламой XIII и Николаем II: между Петербургом и Лхасой ездили бурятские ламы, в том числе советник далай-ламы Агван Доржиев. Многие в Калькутте и Лондоне были готовы верить о русских почти всему. Большинство современных историков считают, что страхи британцев были по большей части безосновательны.

К лету 1902 г. страхи вице-короля Индии лорда Кёрзона относительно русских намерений в Тибете и в конечном счёте в Индии стали патологией. Он был убеждён, что между Петербургом и Пекином существует какой-то тайный договор по поводу Тибета. Основанием во многом служило письмо от 7 августа 1902 г. китайского сановника Кан Ювэя, который был вынужден бежать из Китая и поселился в Дарджилинге.