Роман Зиненко - Иловайский дневник

Расположив раненых на земле, мы начали оказывать им первую необходимую помощь. Каждый вскрывал свою персональную аптечку и начинал вспоминать занятия по медицинской подготовке. К счастью, Вова Мазур отлично разбирался в полевой медицине, и основную помощь раненым оказывал именно он. Все остальные ему помогали. Сразу же укололи бутарфанолом Олега Бирюка. Мазур, начав оказывать помощь Олегу, заметил, что он мертвой хваткой вцепился в гранату Ф-1.

— Эй, боец, отдай игрушку, — потребовал Вова, на что Якут, глядя на незнакомого ему человека, отрицательно мотнул головой.

— Это для меня…

Володя обратился к окружающим:

— Кто-нибудь, заберите у него гранату, иначе я не смогу оказать ему помощь.

Я подошел к Олегу. Увидев, что возле него свои, Якут разжал кулак и отдал мне свое последнее оружие. Ему была наложена повязка и жгут чуть выше оторванной конечности. Обрабатывая и перевязывая видимые раны бойцов, Володя спрашивал:

— Еще где-то болит? Есть еще ранения?

Мне впервые в жизни пришлось видеть оторванную конечность с оборванными жилами и торчащими костями у живого человека. Для меня это был просто шок, а сам Олег держался молодцом. Я тогда просто не представлял себе, как он выдерживал дикую боль и психологический шок от потери ноги.

Сталкер ни на шаг не отходил от своего друга Союза, делал ему перевязки и поил водой. Союзу стало очень холодно, и Вова Мазур решил поискать в «мотолыге» какую-нибудь верхнюю одежду или покрывало. Подойдя к машине, Вова услышал стон. На броне оказался еще один боец, которого посчитали погибшим. Он набрался силы и прошептал: «Зніміть мене, мужики». Так в нашей компании оказался Бунчиков Виталий из 40-го БТРО, у которого было сквозное пулевое ранение в голову. Мазур Володя обработал его рану и наложил на голову повязку.

Где-то за Новокатериновкой и в самом поселке громыхали взрывы, шла беспрерывная автоматическая стрельба. Сразу хотели определиться в группе, кто является старшим. Спрашивали, есть ли среди нас офицеры. Среди экипажа МТЛБ был один офицер, но он как-то не очень активно взялся за организацию и планирование дальнейших действий. Впрочем, вначале этот офицер принимал участие в руководстве своими бойцами, но потом нам пришлось самоорганизовываться, и вся ответственность за принятие решений легла на плечи Прапора. Бойцов «Днепра-1» среди всех присутствующих было восемь человек. Последним указанием полковника заместителем командира взвода был назначен Прапор. Он и взялся организовывать наш отряд. Несколько человек из числа бойцов 51-й бригады были отправлены в дозор в глубь «зеленки» для разведки. Отцепили от тягача и замаскировали в «зеленке» ЗУшку. Саму «мотолыгу» тоже загнали поглубже в «зеленку» и решили заглушить, чтобы рокот двигателя не выдавал нашего расположения. Командир тягача говорил:

— Если мы ее заглушим, то больше не заведем.

И тем не менее, было принято решение дальше двигаться пешком. Бронированный тягач был слишком заметной мишенью и мог стать общей могилой для всех нас. Никто не знал, где мы находимся и куда двигаться дальше. За последний час мы столько раз нарывались на замаскированные укрепленные позиции противника, что уже не знали, куда можно направить МТЛБ, чтобы не попасть в засаду.

Нужна была связь со своими побратимами, которые еще, возможно, остались в живых. Я поднялся на броню и снял с разгрузки своего погибшего друга радиостанцию, пистолет ПМ [20] ПМ — пистолет Макарова. и его телефон. Так как мы находились в таком положении, что в любой момент могли встретить смерть, то я решил сообщить жене Дениса Юле печальную весть о его гибели. К счастью, я знал, каким графическим кодом был защищен телефон Дэна, и набрал номер Юли. Мне предстояло впервые в жизни принести подобную страшную новость людям, которые еще даже не подозревают о том, что больше не увидят своего родного мужа и отца. Вокруг шел бой, и для того, чтобы выбирать выражения, не было времени. Тем более, что связь была слабой и нестабильной.

— Юля, это Седой. У меня плохая новость. Дениса больше нет с нами. Он погиб у меня на глазах. Не нужно его искать среди пленных или раненых. Прямое попадание в голову и мгновенная смерть.

Как-то коряво пытался извиниться за дурную весть и оправдаться тем, что сам не знаю, выйду ли я живым из «котла»…

— Ты должна знать, что Денис погиб. Погиб, как герой, выводя нас из окружения.

Я не уверен, дослушала меня до конца Юля или нет, поскольку связь прервалась.

Тело Дэна решил не снимать с брони и оставил при нем его документы, чтобы те, кто его найдет, смогли его идентифицировать.

Сразу же подумал о собственной семье, и я, как, наверное, многие, оказавшиеся в подобной ситуации, решил отправить жене короткое смс-сообщение: «У меня все хорошо. Я тебя люблю. Целуй детей».

Радиостанция оказалась почти разряженной. Мы успели лишь узнать от Фана, что он с группой наших бойцов находится где-то в Новокатериновке. Ходили слухи, что комбат и Вова Парасюк попали в плен. Мы сообщили Фану о том, что Дэн погиб и у нас много раненых. Он собирался прийти нам на помощь, но связь прервалась, потому что сел аккумулятор в рации. Прапор от досады сломал и выбросил ставшую уже бесполезной радиостанцию. Позже мы пытались связаться с Фаном по телефону, но связь работала нестабильно, и поговорить не удалось. К тому же мы не могли точно сообщить свое местоположение, так как сами не знали, где находимся. Нам удалось также связаться со штабом в Днепропетровске и объяснить ситуацию, в которой мы все оказались. Карт местности у нас собой не было. Я вспомнил, что у Дэна в телефоне есть навигатор, по которому можно попытаться определить наше местоположение.

Вернулись из дозора ребята:

— Ближайшие двести метров чистые. Можно двигаться в глубь «зеленки».

Помогая раненым, мы смогли удалиться от места остановки тягача на пару сотен метров. Из найденных в тягаче одеяла, плащ-палатки и тонких деревьев соорудили носилки для Кости и Олега, которые не могли передвигаться самостоятельно. Пока ребята делали носилки, я разбирал на части и раскидывал в разные стороны оружие раненых и автомат Дениса, чтобы не достались «сепарам». Тащить с собой дополнительную груду железа было тяжело. Движение по «зеленке» сопровождалось обстрелом из АГС-17. Отойдя на достаточное расстояние от боевой машины, мы уложили раненых и стали думать, что делать дальше. Некоторые бойцы, на всякий случай, закапывали свои документы и кредитные карточки. Вова Мазур продолжал оказывать помощь раненым. Грохот боя, перемещаясь с одного места на другое, практически не прерывался. Спустя некоторое время до нас стали доноситься раскаты артиллерии и свист снарядов над головой. Взрывы за Новокатериновкой и в ее окрестностях. После чего последовала ответка в противоположном направлении. Почти до самой темноты беспрерывно продолжались эти дуэли. Особенно активно слышны были танковая и автоматная стрельба в направлении террикона за Новокатериновкой. В какой-то момент мы услышали шум в небе. Я приподнял от земли голову и увидел самолет, который летел прямо на нашу «зеленку» на сверхнизкой высоте. Тогда он мне показался НЛО. Я ранее не видел подобную грозную воздушную технику так близко. Это была «сушка» без каких-либо опознавательных знаков, и не понятно было, чья она. Я увидел, как от самолета в разные стороны стали отделяться несколько огненных хвостов, которые были похожи на тепловые заряды против теплонаводящихся ракет. Вслед за этим над нашими головами что-то пронеслось, что я воспринял как ракеты воздух — земля. Тогда я в очередной раз за этот день мысленно попрощался с жизнью. Ракеты пролетели буквально над самыми верхушками деревьев нашей посадки и, миновав Новокатериновку, накрыли площадь за поселком в районе террикона. После запуска ракет самолет отработал высоту пушками. Через некоторое время подобный авиаудар повторился снова. Как минимум, один из двух самолетов был сбит при развороте.