Николай Князев - Легендарный барон

За рекой Толой поднимается зеленый Хан-ула, в просторечии Богдо-ула, величественная гора со спокойными формами, закрывающая горизонт в южную сторону. Богдо-ула — это обширный заповедник, имеющий 28 верст и окружности. Со времен второго ургинского хутухты, Ундур-гэгэна, то есть с 1730-х годов, гора эта объявлена священной. С того времени там не звучал топор и не прогремело выстрела. Люди не вмешивались здесь в звериные дела и животные были там доверчивы, как дети. За жизнью обитателей священной горы наблюдали специальные сторожа от монастырей. Делалось это исключительно в целях охраны животных от посягательств со стороны какого-нибудь отъявленного безбожника.

Если начать осмотр ургинских поселений с запада на восток, то первый визит наш будет направлен в монашеский городок Гандан-сумэ, созданный энергией последнего, восьмого Джэбцзундамба-хутухты. Городок раскинулся симметрично расположенными прямоугольниками своих кварталов по нагорному берегу степного оврага вдоль Троицкосавского тракта. Над бревенчатыми однотипными домиками, в которых жило до 8000 лам, возвышаются позолоченные главы цаннитских и тантристских академии [19] Цаннит — это высшая догматика северного буддизма, учащего, что каждый человек должен пройти длинный ряд перевоплощений, пока не достигнет состояния бодхисатвы, то есть идеала действительной любви ко всему сущему. Но и каждый бодхисатва проходит свои десять стадий перевоплощения, пока не достигнет состояния Будды (бодхисатва перевоплощается тремя отдельными частями — духом, словом и телом, поэтому в Монголии и Тибете можно найти трех хубилганов, то есть перевоплощенцев каждого бодхисатвы). Типичными перерожденцами бодхисатв являются гэгэны. Тантристы же учат, что совершенно необязательно проходить долгий путь перевоплощений для достижения совершенства. Их идеалом является слияние с могущественными сверхъестественными силами. Тантристы владеют волшебными достижениями волхвов и, может быть, по этой причине иногда мнят себя свободными от морального закона. , мирно уживающихся одна подле другой, несмотря на явный антагонизм, наблюдающийся между этими учениями. Ведь Истина — одна, и лишь отражается она в нас по-разному, сообразно с состоянием человека. Так учит буддизм.

Над Ганданом царит исполинский храм Арьябало, известный далеко за пределами Монголии тем, что в нем находится грандиознейшая статуя Милостивого Будды и 10000 бурханов Аюши, покровителя долгоденствия. После того, как глаза освоятся с обычной для кумирен полутьмой, вырисовываются детали огромной чаши — лотоса, затем появятся гигантские руки, держащие чащу, и, наконец, вся вообще, фигура этого Будды, упирающегося головой в купол храма на 14-саженной высоте от пола. Вокруг него — море хадаков [20] Хадак — «плат счастья», является необходимейшим атрибутом каждого официального представления и подносится с поклоном, на протянутых руках, младшим старшему или равным равному во всех случаях, где имеется элемент уважения. Хадак представляет собой продолговатый шелковый платок белого или же голубого цвета, обычно без надписей и изображений. Но иногда, в например, в тех случаях, когда хадак подносится с благочестивыми намерениями, он снабжается изображением какого-нибудь божества. Размеры хадака самые произвольные, от формата носового платка до 2–3 маховых саженей. Барон получил множество хадаков, но постоянно держал при себе лишь один из них, поднесенный ему Богдо-гэгэном, так как этот шарф — хадак обладал особой мистической силой и имел какое-то историческое значение. , колеблющихся от движения воздуха, мерцают лампады. Носится дым курений… Храм Арьябало закончен в 1914 г. Строил его последний Богдо-гэгэн и посвятил будущему чуду — своему исцелению от глазной болезни: на основании самых убедительнейших гаданий, подкрепленных хорошими предзнаменованиями, Богдо веровал, что исцеление придет к нему одновременно с завершением постройки храма.

В полуверсте от Гандана начинается торговый город, так называемый Хурэ. Западная часть Хурэ населена китайцами. Она обнесена с трех сторон высокой глинобитной стеной. И это очень характерно, что китайцы не могут чувствовать себя вполне уверенно и не способны спокойно отдаваться труду, если не имеют ощущения какой-то внешней ограниченности и хотя бы искусственной сжатости. Тогда как монгола невозможно заставить жить в таких условиях, потому что «душу номада даль зовет» — ему нужны просторы. Дома здесь китайской формы, с загнутыми углами крыш. Каждая усадьба отделена от улицы сплошной стеной и высокими причудливыми воротами, обычно расписанными яркими китайскими красками. Но через эти ворота можно лишь проникнуть на первый двор, а склады, торговые и жилые помещения укрыты еще за двумя-тремя крепкими воротами, в глубине внутренних дворов.

На восточном берегу речки Сэлби встречаются дома европейской постройки, с типичными для уездного городка тесовыми воротами, крылечками и оконцами, украшенными резьбой. Живут в них русские колонисты, и их дома, расположенные неподалеку один от другого, с обязательными деревянными заборами, образуют подобие двух-трех улиц.

Еще дальше — базар с китайскими, монгольскими и русскими лавками. Эта часть Урги носит название Захадыр. Против центральной части Захадыра сосредоточены главнейшие святыни монгольского народа. С севера от базара через площадь лежит Да-хурэ. Здесь возвышается храм Майдари, сверкающий позолотой своих крыш. Он весь облеплен ярко окрашенными будочками с молитвенными колесами (хурдэ) и множеством деревянных домиков для лам. Неподалеку от него стоит Цогчин, являющийся древней кафедральной кумирней Богдо-гэгэнов и местом их упокоения. В южной стороне центральной части Урги находится храм Чойджин-ламын-сумэ, построенный в восхитительном китайском стиле.

В части города, примыкающей к главным храмам, расселились монголы. Они раскинулись почти от реки Толы до самой горы и, отчасти, втянулись в падь речки Сэлби. Некоторые знатные монголы, имели усадьбы примерно такого, общего для всех типа: на плацу, обнесенным глинобитным хашаном или же оградой из прутьев, они расставляют 2–3 юрты (иногда встречаются еще и домик, крытый на два ската); сооружают затем высокую коновязь: этим и ограничивается все, что требуется монголу в его обиходной жизни. Для них, как и для китайцев, местом свалки нечистот служит улица.

Дальше на восток, после небольшого перерыва, идет квартал китайско-монгольских правительственных мест, так называемый Ямынь. В трех четвертях версты от Ямыня на плоском бугре стоят резиденция русского консула и дома некоторых русских и иностранных коммерсантов. Само консульство и частная квартира генерального консула помещалась в двухэтажном доме, к которому пристроена единственная в Урге православная церковь. В полуверсте от восточной окраины Консульского поселка, отделенное от него глубоким рвом, стоит самое большое в Урге здание, принадлежащее золотопромышленной компании Монголор.