Клара Пинта-Коррейа - Возвращение ненормальной птицы.Печальная и странная история додо

Когда Стрикланд написал книгу «The Dodo and Its Kindred» («Додо и его родня»), было известно о существовании пяти картин маслом с изображениями дронтов. Одна не была подписана, три были написаны Руландтом Савереем и одна Хансом Савереем, племянником Руландта. Самая известная из картин Саверея изображает Орфея, очаровывающего животных своей музыкой, и среди бесчисленных птиц и зверей, которые все изображены с предельной точностью, мы видим неуклюжего дронта, очарованного струнами лирического певца. На этой картине мы видим одно из самых живых изображений додо среди когда-либо написанных, и это позволило Стрикланду предположить, что оно было сделано с живого экземпляра. Это та знаменитая птица, которая глядит на угря в воде; это привело к спору о том, могли ли бы додо питаться мелкими водными животными. (Из Richard Owen, Memoir of the Dodo (Didus ineptus, Linn.), London: Taylor and Francis, 1866. Из коллекций библиотеки Эрнста Майра в Музее сравнительной зоологии Гарвардского университета.)

Чтобы лучше понимать предмет обсуждения, додологи девятнадцатого века зачастую изымали маврикийского додо из исходных картин ради реализма. Эти додо были взяты и собраны вместе из трёх разных картин. Додо слева – тот самый, который «во всей красоте своего уродства» восхитил Уильяма Джона Броудрипа.17 (Из Richard Owen, Memoir of the Dodo (Didus ineptus, Linn.), London: Taylor and Francis, 1866. Из коллекций библиотеки Эрнста Майра в Музее сравнительной зоологии Гарвардского университета.)

на родине. После своего открытия дронту хватило около столетия, чтобы вымереть. Потребовалось ещё полтора века, чтобы додо вновь появился на свет из слов, картин и горстки останков.

Чтобы осуществить прорыв в молодых науках, нужно проявить находчивость. Пусть в наше время это могло бы показаться наивным подходом к проблеме, но кропотливый анализ старинных картин приносил свои плоды. Благодаря этому не только подтвердилось существование дронта, но и было сделано усилие, требующееся от додологов и позволившее охватить разнородный массив свидетельств, среди которых были сообщения моряков, старые гравюры по дереву и сообщения из вторых рук, описывавшие флору и фауну Маскаренских островов, чтобы достичь более полного понимания этой птицы.В книге «The Dodo and Its Kindred» («Додо и его родня»), изданной в 1848 г., Хью Эдвин Стрикланд, президент Ашмольского общества в Оксфорде (месте хранения двух несчастных останков додо), работая в сотрудничестве с соавтором Александром Мелвиллом, предпринял огромные усилия, чтобы вернуть додо к жизни, понять и объяснить его вымирание.Помимо ашмольских останков Стрикланд исследовал кости додо, найденные в пещере на Родригесе маврикийскими натуралистами и выставленные Жоржем Кювье в его музее в Париже. Кювье (1769-1832) был последователем Линнея и наследником мантии Бюффона и Ламарка в качестве ведущего учёного Франции. Стрикланд написал о воздействии человека на природу следующее:

Кажется весьма вероятным, что смерть является законом природы как для вида, так и для индивида; но в обоих случаях эта внутренняя тенденция к исчезновению направляется действием насильственных или случайных причин. В различные периоды на распределение органической жизни оказывали воздействие многочисленные внешние факторы, и исключительно во время настоящей эпохи действовал один из них, а именно – деятельность человека, влияние, специфичное в своих проявлениях, которое становится известным нам благодаря свидетельствам, а также по нейтральным данным. Цель настоящего труда – показать некоторые примечательные примеры исчезновения нескольких орнитических видов, составляющих целое подсемейство, при содействии человека и при обстоятельствах, представляющих особый интерес.18

Сейчас нам практически ничего не известно о Стрикланде, даже год его рождения, но в его книге о дронте мы видим, как за десятилетие до публикации «Происхождения видов…» Дарвина он рассуждает о характере распространения и адаптации вида в рамках предполагаемого портрета экосистемы:

Мы обнаруживаем, что существует особое отношение между образованиями у организованных тел и областями земной поверхности, на которых они обитают. Некоторые группы животных и растений, часто очень обширные и включающие множество родов и видов, оказываются ограниченными некоторыми материками и окружающими островами.19

Он иллюстрирует это краткой сноской: один пример «из тысячи», группа колибри включает сотни видов и ограничена в распространении исключительно обеими Америками и Вест-Индией. Отметив это, автор продолжает:

При нынешнем состоянии науки мы должны довольствоваться признанием существования этого закона, будучи не в состоянии изложить его преамбулу. Он не подразумевает того, что распределение органической жизни зависит от почвы и климата, поскольку мы зачастую находим совершенную идентичность этих условий в противоположных полушариях и на удалённых друг от друга материках, чьи фауны и флоры почти полностью различны. Он не подразумевает того, что родственные, но разные организмы появились путём генерации, или спонтанного развития от одной и той же исходной группы; однако (чтобы пропустить иные возражения) мы видим, что отдельные вулканические островки, которые поднялись со дна океана (вроде Галапагосских островов, например) населены наземными формами, родственными таковым с ближайшего материка, хотя и отдалёнными на сотни миль и явно никогда не встречавшимися с ними. Но этот факт может указывать на то, что Творец при создании новых организмов, чтобы освободиться от функций, лишь время от времени востребуемых вечно колеблющимся равновесием природы, задумал приспосабливать их, сохраняя упорядоченность Системы, путём изменения типов структуры, уже установившихся в соседних местонахождениях, а не действовать per saltum [скачками], вводя в оборот формы более чуждого облика.20

Наметив сцену для вымирания «орнитического вида», который он считал таким дорогим для себя, Стрикланд начал описывать додо: «У этих птиц были большие размеры и гротескные пропорции, слишком короткие и слабые для полёта крылья, рыхлое и неплотное оперение, и облик в целом, наводящий на мысль о гигантском незрелом существе». Их история была уникальна во всех отношениях. За два века до этого люди колонизировали их родные острова и «быстро истребили» их. «Столь быстрым и столь полным было их исчезновение, что их расплывчатые описания, сделанные старинными мореплавателями, долгое время расценивались как сказочные или преувеличенные, и эти птицы, почти современники наших прадедов, в умах многих людей стали ассоциироваться с грифоном и фениксом из мифической древности». Стрикланд объявил, что его цель – «доказать честность простых путешественников семнадцатого века».Называя этих птиц Didinae, Стрикланд встал на сторону Линнея в таксономических дебатах. Он подчеркнул, что выбрал эту группу не случайно и не просто из-за её причудливости; он скорее напомнил нам, что эти обречённые на гибель существа представляют собой значительный символ в человеческой истории. Didinae показывают нам первые несомненно подтверждённые случаи исчезновения видов живой природы посредством действий человека. Подробно размышляя над значением таких случаев вымирания, Стрикланд коснулся особых отношений Бога и человека: