Игорь Столяров - Тайна храма

— Вы Эмма Рунге, дочь Марии и Рона? — голос принадлежал плотному жизнерадостному мужчине лет пятидесяти. — Всегда хотел на вас посмотреть. Карл говорил, что вы просто красавица.

Эмма благодарно кивнула, не придавая значения этой выдумке.

— Я — Майкл Штольц, ученик вашего деда, профессор местного университета.

— Ученик? — с недоверием спросила девушка. — Неужели у такого нелюдимого человека могли быть воспитанники?

— Ну, ученик, конечно, сильно сказано, — сконфузился мужчина. — Мне хотелось бы так думать.

Майкл пригласил Эмму поужинать, но, к ее разочарованию, почти ничего нового не рассказал о жизни деда. С его слов получалось, что последние двенадцать лет Карл вел замкнутый образ жизни пенсионера-отшельника. До этого они вместе больше десяти лет работали в Массачусетском Технологическом Университете, но об этом он не мог говорить.

Девушка очень мало знала о Карле. Ее бабушка, Изабель, умерла при родах, и это было большим ударом для Карла Рунге. Ее отец, Рон, был уверен, что Карл не может простить сыну смерть своей любимой жены. Маленького Рунге вырастили няни, а его отец пропадал с утра до ночи на работе, практически не занимаясь ребенком.

Место, где работал Карл Рунге, находилось в пустыне Аризоны, и вся территория поселения была огорожена колючей проволокой. Это был военный закрытый объект, включающий в себя детский сад и начальную школу. Старших детей возили в школу в ближайший городок в двадцати пяти милях от базы.

Рон хорошо учился, пытаясь завоевать расположение отца, но тот оставался холоден и безразличен. В старших классах они могли не разговаривать друг с другом по несколько дней, и это не раздражало ни того ни другого.

Поступив в колледж и переехав в Нью-Йорк, Рон еще больше отдалился от отца. Рунге старший не отвечал на письма сына и финансово не поддерживал его.

Отец и сын встретились только через семь лет после отъезда Рона в Нью-Йорк. Написав отцу о своей свадьбе, молодой человек не надеялся на его приезд, просто написал по привычке. Каждый год он отправлял отцу открытку, поздравляя его с днем рождения.

Карл Рунге внезапно появился через полгода после бракосочетания Рона и Марии. Из припаркованной машины, стоящей напротив подъезда дома, где снимали квартиру молодые супруги, знакомый голос окликнул Рона: «Садись в машину, надо потолковать».

Карл взял сына за руку и попросил его ничего не говорить. Они сидели так не меньше десяти минут, оба смотрели в лобовое стекло, по которому стал накрапывать дождь.

Отец много раз рассказывал Эмме эту странную «молчаливую» историю. Карл передал сыну пакет с двадцатью тысячами долларов и попросил, чтобы тот больше не писал ему без крайней необходимости.

И это были все ее познания о человеке, который весьма холодно относился к своему сыну.

После ужина Штольц отвез девушку в отель и по дороге признался, что завтра утром ему надо лететь на конференцию в Канаду, и он надеется, что она не бросит своего деда в трудный час. Неловким движением он сунул ей свою визитку, пробурчав, что там домашний и рабочий телефоны.

На следующий день Эмма пришла навестить своего деда и встретилась с его лечащим врачом. Им оказался пожилой седовласый мужчина в толстых роговых очках. Он представился Дэвидом Левинсоном и сказал, что ему нужно с ней поговорить.

Доктор пригласил ее в свой просторный кабинет и, едва усадив, начал быстро и возбужденно говорить:

— Ваш дедушка, Карл Рунге, очень необычный пациент. Мы не можем, определенно не можем поставить точный диагноз его болезни. Это странно, очень странно, и это впервые в моей практике. Когда его доставили к нам, и мы взяли все анализы, не было сомнений, что ему жить несколько часов. Но прошел день, затем второй, и его анализы стали другими.

Врач сделал многозначительную паузу, а затем продолжил:

— К нашему удивлению, некоторые показатели соответствуют состоянию молодого человека полного сил. Но ваш дедушка очень пожилой человек, и этого не может быть. Повторные анализы привели нас в еще большее замешательство. Перед нами старик, а его биохимия соответствует двадцатилетнему парню.

— Я не понимаю, — перебила его Эмма.

— Я тоже не понимаю, — воскликнул доктор. — Но перед нами здоровый человек, правда, находящийся в коме. Это абсолютный нонсенс, даже в теории этого не может быть.

— Так мой дедушка в коме или нет? — взорвалась Эмма. — Вы врач, а не я, и именно вы должны мне объяснить, что происходит!

— Да, да, именно так! — растерянно подтвердил ее слова Левинсон. — Но у меня нет объяснений, я надеялся, что, может быть, вы разъясните, что происходит! Я, признаюсь, не могу понять происходящее!

Этот разговор произвел странное впечатление на Эмму. Неужели американские врачи остаются до сих пор столь невежественными, или, действительно, человеческий организм столь мало изучен, что преподносит все новые и новые сюрпризы.

Войдя в палату к Карлу Рунге, ее охватило любопытство, правда ли все так, как преподносит этот доктор Левинсон. Она села рядом с кроватью неподвижно лежащего деда и стала рассказывать ему содержание недавней беседы с доктором.

В какой-то момент ей показалось, что Карл усмехнулся. Это было мимолетное видение, выражение лица дедушки не изменилось, только глаза будто сузились и блеснули.

Эмма несколько минут молчала, внимательно разглядывая деда, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Она пододвинула свой стул к кровати больного и начала ему рассказывать историю своей жизни. Девушка начала с первого и единственного посещения Карлом их дома. Она мало, что помнила из своего детства, но этот визит сохранился в ее памяти до мельчайших деталей. Она благодарила деда за свое исцеление и корила его за внезапное исчезновение.

Эмма рассказывала о том, как они жили, наверное, не хуже и не лучше других семей. О смешных случаях, произошедших с ней. О своем дне рождения, где никак не могли задуть свечи на огромном торте. О том, как она упала с велосипеда, скатившись с крутой горки, и как она очнулась только в больнице с перевязанной головой. О своем первом поцелуе, когда одноклассник Гарри Филер поцеловал ее на перемене и естественно за это получил по шее от нее и ее лучшей подруги Холи. И это была первая и самая счастливая часть ее жизни.

После смерти отца все внезапно изменилось. Она как-то сразу стала взрослой. Денег в семейном бюджете постоянно не хватало. Маме пришлось много работать, и все равно они были вынуждены продать дом и переехать в небольшую квартиру на окраине города. Новая школа, новые друзья, совсем не такие, как в ее старой престижной школе.

Ей очень нравились книги, они и были ее по-настоящему верными друзьями. Особенно книги по истории. Читая их, она представляла себя то жительницей древней Греции, то испанской баронессой. Эмме нравилось путешествовать во времени, становиться героиней прочитанных книг. Фантазии и мечты позволяли ей не обращать внимания на неоднозначное отношение к себе одноклассников, на бедность и портящийся с годами характер матери. Все это сделало ее замкнутой и неуверенной в себе и убедило, что чудеса могут случиться с кем угодно, но только не с ней. Несмотря ни на что, она хорошо училась, окончила школу с отличием и поступила в университет. Особенно хорошо ей давалась математика и тесты на логическое мышление.