Игорь Столяров - Тайна храма

От этих грустных размышлений ее спас Виктор, бодро провозгласив:

— Эврика!

— Эмма, я составил план действий, — строго начал он. — Давай разберем по крупицам все, что мы имеем.

— С удовольствием, — улыбнулась в ответ женщина.

— Перед нами две проблемы. Первая — как обезопасить себя от вездесущего «босса». Думаю, надо посадить себе на хвост людей Тейлора и попытаться повести их по ложному следу.

— Но если они знают, где портал, то как мы их направим в другую сторону?

— Знают или не знают, нам это неизвестно. Будем решать проблемы по ходу дела, по мере их приближения.

Эмма грустно опустила глаза и, запинаясь, спросила:

— Так почему ты воскликнул «Эврика»?

— А это решение второй нашей проблемы, — загадочно произнес Виктор. — Мне кажется, я нашел место расположения портала. Подходящих вариантов всего два.

«Центральный Академический Театр Российской Армии» и Покровский собор, называемый чаще собор Василия Блаженного. И там и там находилось тело верховного правителя империи.

— Но в театре никто не захоронен, — удивилась рассуждениям Виктора женщина.

— Верно, но мы имеем несколько подтверждений, что тело вождя пролетариата привозилось туда для осуществления каких-то манипуляций. Кроме того, нам известно место в здании, где два коловорота мчатся друг навстречу другу.

— А что с Храмом Василия Блаженного? — поинтересовалась Эмма. — Мы же там были и ничего интересного для нас не видели.

— Так мы и не искали, пробежали по нему второпях. Я даже не успел тебе рассказать, что традиционная история утверждает, что юродивый Василий жил в эпоху Ивана Грозного. Ходил нагим и имел дар провидения. Похоронен он был с северо-восточной стороны Покровского собора. Но некоторые исследователи, в том числе и я, полагают, что Василий Блаженный — это никто иной как, царь Иван IV Васильевич по прозвищу Грозный.

Дорохов ловко извлек свой ноутбук и стал зачитывать отрывки своих записей.

Оказалось, что царь Иван Грозный, прослывший одним из самых жестоких правителей тех времен, на самом деле был редким гуманистом. Впоследствии его правление очернили сбросившие существующий строй Романовы. Потомкам они навязывают образ деспота и тирана.

Если обратиться к традиционной истории, а точнее к цифрам, то все они будут не в пользу Романовых — прозападных правителей. Но, как известно, окончательно замести следы редко удается. За 37 лет царствования Ивана IV — 3 тысячи казненных. То есть меньше ста человек в год. И это в громадной империи.

Это оказалось куда меньше, чем в то же самое время в «просвещенной и прогрессивной» Европе. В Британии было казнено 72 тысячи человек по указанию Генриха VIII. Этот «образованный и одаренный» правитель закрыл все монастыри в Англии и разграбил их.

По воле Карла IX Валуа за одну Варфоломеевскую ночь в Париже было вырезано более двух тысяч французских протестантов — гугенотов. За короткий срок по всей Франции было убито еще более 30 000 человек. 200 000 гугенотов бежали из страны.

Романовы продолжили свою политику очернения правления Ивана IV. На самом деле царь Иван отличался особой набожностью. Тяжело заболев, он отошел от дел и превратился в юродивого. Когда он умер, то по старой традиции захоронения царей был погребен при храме. Сам храм обрел еще одно имя — собор Василевса Ивана Блаженного. Слово «Василеве» в Византии, а на Руси «Василий» означало попросту «царь» или «император». Максимов об этом говорил. Усилиями Романовых блаженный стал «Василием», а его царское происхождение подверглось забвению.

Кроме того Иван Грозный сыграл важную роль в организации книгопечатания. По его инициативе было осуществлено строительство в Москве храма Василия Блаженного и других сооружений, созданы росписи Грановитой палаты. В то же время Иван IV верил в волшебство и чародейство.

— Так Покровский собор тоже подходит нам! — восторженно воскликнула Эмма.

— И в его пользу несколько простых аргументов. Это самый таинственный собор на территории России, не похожий ни на один другой. Сталин не позволил снести его, несмотря на то, что он мешал демонстрациям на Красной площади. Все другие объекты на площади снес, включая религиозные, а этот храм оставил и даже заставил реставрировать его.

— Да, да! Максимов говорил об этом. Это просто удивительно.

— Мы активировали «Копье Василевса» в забытом Иерусалиме, священном городе, на который указывал Александр Рунге. Так вот, в старину Покровский собор назывался «Иерусалим» и считался воплощением небесного града. Царь Иван был христианином, не утратившим Византийские традиции, а Ленин таковым не являлся. Более того, Василия Блаженного канонизировали, и он причислен к лику святых. Похожая ситуация наблюдается и на горе Бейкоз. Могила пророка окружена забором, на котором изображены знаки царского рода. Помнишь, что копье обретает силу, когда ты стоишь в Византийской крепости и взор твой направлен на могилу пророка.

— Много совпадений, — радостно потерла руки Эмма.

— Только мы не видели в соборе никаких коловоротов, — задумчиво заметил Виктор. — Полы там истертые, и на них никаких рисунков.

— Не надо отчаиваться, — уверенно произнесла Эмма. — Давай поступать, как подсказал нам суфий Сафир. Будем проводить разведку на местности. Уже один раз судьба помогла обрести нам заветное «копье», почему бы ей не быть благосклонной снова.

— И еще, Эмма. Сейчас мне кажется странным то, что Максимов подталкивал нас к зданию театра, к мавзолею и почти ничего не сказал про храм Василия Блаженного.

— Но именно он и отметил, что собор был сохранен по особому распоряжению Сталина, — рассмеялась женщина над подозрительностью Дорохова.

— Да, пожалуй, — согласился Виктор. — Старик пытался рассказать все, что знает.

Перепрыгивал с темы на тему, уходил в сторону, но о соборе, действительно, говорил.

На следующий день Эмма и Виктор на электричке добрались до Москвы и спустились в метро. Такой подземки женщина никогда не видела. Несколько раз она просила Виктора выйти на понравившейся ей станции и зачарованно изучала подземный дворец. Дорохов с радостью согласился сделать небольшую экскурсию по нескольким центральным, самым красивым станциям.

В четверть двенадцатого они вышли из метро на станции Достоевская. Театр возвышался буквально в нескольких десятках метров от выхода из метро. К радости Дорохова в этот день в малом зале шел детский спектакль и начинался он в 12–00.

Пока Виктор стоял в небольшой очереди за билетами, Эмма внимательно рассматривала рисунок в центре холла, где и были изображены два восьмиконечных коловорота, направленные навстречу друг другу.