Курт Керам - Первый американец

Теперь он увидел, что его арестант смертельно истощен. Без сомнения, он был индеец, но его кожа была светлей, чем у индейцев всех других племен, знакомых шерифу. Несмотря на приход мексиканца, говорившего по-испански, и нескольких индейцев, говоривших на многих диалектах, установить взаимопонимание не удалось.

Шериф чувствовал себя не в своей тарелке, ибо весть о поимке «дикаря» быстро распространилась. С каждым часом увеличивалось число любопытных, желавших его увидеть. Вскоре прибыл и репортер местной газеты. На следующий день в газете появилась статья и фотография «дикаря», а еще через день о нем под сенсационными заголовками сообщили газеты Сан-Франциско. В городе находится Антропологический музей Калифорнийского университета, где два антрополога, Альфред Л. Кребер и Томас Т. Уотерман, сразу заинтересовались незнакомцем.

Это было счастьем для Иши, так будем мы называть пришельца, и счастливым случаем для науки, что Кребер и Уотерман не только приняли во внимание газетные статьи, но и предугадали, что перед ними единственный в своем роде случай. Если это редкостное существо действительно говорило на неизвестном языке, то оно могло быть одним из последних представителей исчезнувшего племени.

Это было совершенно фантастическим предположением двух антропологов, но Кребер 31 августа, через два дня после появления Иши, дослал в Оровилл телеграмму следующего содержания:

"Шерифу округа Батти. Газеты сообщают о поимке дикого индейца, говорящего на языке, непонятном другим племенам. Пожалуйста, подтвердите или опровергните оплаченным ответом; если сообщения верны, задержите индейца до приезда профессора Калифорнийского университета, который его возьмет с собой и будет нести за него ответственность. Это дело очень важно для составления истории коренного населения" 1. Ответ не заставил себя ждать, и в тот же день Уотерман отправился к Иши.

Надежды антропологов плохо подкреплялись фактическим материалом. Было известно, что земля вокруг Оровилла раньше принадлежала индейцам яна, говорившим на различных диалектах. В руках ученых были записи диалектов обоих северных племен; оставшиеся в живых мужчина по имени Батви, позже названный Сэмом, и женщина Чидаймийя, при крещении получившая имя Бетти Браун, помогли составить солидный словарь. О диалекте южного племени яхи никто ничего не знал, племя считалось вымершим. Если Иши был из племени яхи, то вряд ли удалось бы быстро установить контакт, тем не менее для науки это была сенсация.

Можно себе представить, с каким волнением Уотерман со словарем языка яна сел в камере напротив Иши. Он открыл словарь и стал указывать на вещи, произнося слова, затем выговаривал их, делая ударение на другом слоге, поскольку не доверял правильности своего произношения. Все старания были безуспешны. Иши лежал без движения и с непонятным выражением лица глядел на посетителя. (Как выяснилось позже, он боялся, что его отравят, и поэтому ничего не ел). Уотерман отчаивался все больше, он исчерпал почти весь запас слов и уже не знал, что делать, когда, указав на доски койки, сказал: «Сивини», что означало пихта. И Иши поднялся. «Сивини», повторил он. Затем оба как одержимые закричали: «Сивини, сивини!» Они были рады, что стали понимать друг друга.

Прошло несколько часов, прежде чем Уотерман отыскал другие понятные обоим слова и стало ясно, что Иши был из племени яхи, а язык этого южного племени в какой-то степени был родствен частично знакомым языкам северных племен. Вскоре ученый констатировал сходство в произношении; постепенно стали формироваться предложения, и наконец наступило мгновение, когда Иши задал первый вопрос. От ответа на него зависело, сможет ли Уотерман завоевать доверие индейца. Вопрос звучал так: «Ай не ма яхи?» («Ты принадлежишь к нашему народу?») Уотерман посмотрел в черные глаза и ответил: «Да!»

С этого момента Иши вышел из каменного века и вступил в мир современных людей. Но до этого возникли некоторые технические проблемы. Шериф не знал, что ему делать. Иши был умственно нормален и не опасен, следовательно, не было оснований держать его в заключении. С другой же стороны, что стало бы с индейцем, если бы его выпустили в пугавший и казавшийся враждебным мир?

Шериф возложил всю ответственность на Уотермана, и тот с этим согласился. В Сан-Франциско, Креберу, а от него в Оровилл полетели телеграммы; прецедент был единственным в своем роде, и к решению вопроса пришлось подключить Индейское бюро в Вашингтоне. Через 48 часов выход нашли. Шериф подписал уникальный документ: арестант передавался прямо в музей. Так началась вторая жизнь Иши.

Мы должны заглянуть в историю, чтобы ясно представить себе, из какого мира пришел Иши и почему он был счастливой находкой для науки. Его жизнь шла по законам античной трагедии трагедии гибельного финала.

Судя по археологическим находкам, можно считать (очень приблизительно), что до прихода белых в Калифорнии жили около 150 000 индейцев. Их можно было разделить на 21 группу, подразделявшуюся в свою очередь на 250 подгрупп, племен и семей, в которых говорили на 110 различных диалектах, иные из них были так похожи друг на друга, как бостонский говор на нью-орлеанский, многие же отличались, как французский язык от английского.

Значительную группу составляли племена яна, селившиеся на территории восточней реки Сакраменто до Маунт-Лассена. Возможно, их было 20003000 человек, и они, около тысячи лет назад уйдя в горы, стали воинственным народом. Собственно говоря, это были четыре племени, из которых яхи было самым южным; они обитали в районе Милл-Крик и Дир-Крик. Их язык относился к группе хокан. Удивительным было то, что женщины и мужчины говорили на разных диалектах. Мальчики, воспитывавшиеся женщинами, учились говорить по-мужски только в десятилетнем возрасте; братья и сестры обращались друг к другу почтительно, во втором лице множественного числа, как французы, делая различие между «ты» и «вы».

Они охотились и рыбачили, собирали фрукты и коренья (основным их питанием была желудевая мука), не знали изделий из глины, но зато для всяких целей плели корзины.

Их трагедия началась в 1849 г. вместе с калифорнийской «золотой лихорадкой».

Страна кое-как жила при мексиканском правительстве, а в 1848 г. ее аннексировали Соединенные Штаты, и «золотая лихорадка» стала для нее периодом беззакония. Только в 1849 г. в долины рек и горы устремились 80 000 золотоискателей, среди них было много всяческого сброда. Моряки покидали в портах корабли, приходили в запустение фермы, в деревнях не оставалось ни одного человека, зато как грибы росли бесчисленные и недолговечные поселки золотоискателей. Только 8 % жителей были женщины, а в районах приисков их было всего 2 %. За десять лет, к 1860 г., белое население выросло на 390 000. Среди этих людей находился и человек, позже вошедший в историю как знаменитый археолог, раскопавший Трою, немец Генрих Шлиман; но он долго не выдержал, нравы этих людей были слишком жестоки. Подвиги и злодеяния этих лет окутаны романтикой и стали легендами. Как говорили позже, они показали американский характер с лучшей и худшей сторон. От такого развития событий больше чем кто-либо другой пострадали индейцы.