Ш Зонтаг - История подводного шпионажа против СССР

За прошедшие несколько лет после гибели подлодки "Скорпион" один из инженеров запросил учетные данные об этих батареях, используя свое право по закону "О свободе информации". Он надеялся, что ответ окончательно развеет все сомнения. Но дважды приходил ответ, что учетных данных найти не удалось.

Тем не менее Торн полагал, что именно перегрев боеголовки, вызванный возгоранием аккумуляторной батареи, мог привести к гибели лодки. Его выводы еще более подкрепились, когда он прочитал, что, по мнению Крейвена, гибель лодки была результатом взрыва торпеды на ее борту. Он был очень удивлен, что Крейвен никогда не видел предупреждения лаборатории. Ведь Торн полагал, что секретное письмо показано всем, кому поручено выяснить истинную картину катастрофы на подлодке "Скорпион". А выяснилось, что эта информация первостепенной важности не была предоставлена ни Крейвену, ни комиссии по расследованию.

Торн попросил Крейвена прислать ему копию видеокассеты с видами обломков подлодки "Скорпион" и копию доклада комиссии по расследованию. После изучения этих материалов Торн прислал Крейвену свой анализ. В нем говорилось: "В течение многих лет я мучительно раздумывал над тем, что могли мы сделать, чтобы избежать этой трагедии. И инженеры, и рабочие интересовались этим, задавали вопросы".

Торн заметил Крейвену, что его самые сильные страхи были порождены видом обломков затонувшей лодки. Видеопленка ясно показывает, что верхняя крышка, закрывающая торпедо-погрузочный люк, и передняя крышка торпедного аппарата отсутствуют. Оба люка ведут в торпедный отсек. Обе крышки могли быть снесены в результате страшного взрыва внутри торпедного отсека. Вероятно, это привело к интенсивному неконтролируемому заполнению лодки водой.

Происшествие с аккумуляторной батареей, которое заставило Торна написать предупреждение, было самое серьезное из тех, что ранее случались в лаборатории. Авария во время испытаний произошла днем, в субботу, когда три инженера подвергли одну из 120-килограммовых батарей сильной вибрации. Едва они вышли из помещения, где проводились испытания, как раздался страшный взрыв, от которого задрожала деревянная дверь толщиною более 5 см. Инженер Холман распахнул ее и вбежал в помещение. Механизм, предназначенный для качания и вибрации батареи, был объят зеленовато-голубым пламенем, поднимавшимся на 3 метра к потолку.

"Пожар!" - закричал инженер и схватил огнетушитель. Помещение стало быстро наполняться черным дымом и огнем. Пропали два механика. Холман стал их искать. В это время к лаборатории, заскрипев тормозами, подъехали пожарные машины.

Химические огнетушители не смогли сбить пламя. Набросив на лица мокрые тряпки, люди стали отвинчивать болты, чтобы снять с вибратора все еще горевшую батарею. Батарея взорвалась во второй раз, обдав их потоками гидроокиси калия, которая использовалась в батареях в качестве электролита. Шрапнель врезалась в потолок и стены.

Инженеры с трудом вытащили горящую батарею из здания. Ее корпус из толстой стали был разодран как фольга, а серебряное покрытие на вибраторе частично расплавлено. Со всех ног они бросились в душевую пункта первой медицинской помощи, чтобы ополоснуться водой. Затем трое служащих лаборатории и трое пожарных были доставлены в госпиталь из-за отравления дымом и химических ожогов. Через два или три дня после происшествия лаборатория направила письмо об изъятии всех батарей этой производственной партии.

Подобного дефекта батареи на подлодке "Скорпион" было вполне достаточно, чтобы вызвать взрыв боеголовки. Но предупреждение оказалось послано слишком поздно, чтобы спасти лодку и ее экипаж. Фраза "подлежит изъятию из эксплуатации при первой же возможности" обычно истолковывалась так, что изъятие должно было произойти при первом же заходе лодки в порт. Когда эта рекомендация была получена командованием вооружений, подводная лодка "Скорпион" либо уже погибла, либо находилась на пути в Норфолк, где и предполагалось изъятие батарей.

Если бы это предупреждение оказалось в распоряжении Крейвена сразу после происшествия в лаборатории, то время поисков утонувшей подлодки сократилось бы на несколько месяцев. Однако вместо того, чтобы поделиться информацией, командование вооружений продолжало настаивать, что подобный взрыв невозможен. Если бы и комиссии была предъявлена эта информация, ей, возможно, удалось бы сделать больше в разгадке тайны гибели лодки. Но следственная комиссия в своем докладе совершенно очевидно опиралась на заявление военно-морского командования вооружений о невозможности детонации торпеды на борту лодки.

То, что предупреждение лаборатории доставили командованию вооружений, являлось несомненным фактом. Таким же фактом было и то, что вскоре после обнаружения обломков утонувшей лодки представитель командования вооружений появился в лаборатории Ки-порт, вызвал Торна и в отдельном кабинете, куда вход посторонним был воспрещен, строго отчитал его за включение в текст предупреждения слов об опасности перегрева боеголовки и возможности гибели от этого подводной лодки.

Командование имело достаточное основание для беспокойства от того, что написал Торн. Именно оно создало предпосылки для катастрофы, обойдя свои же собственные процедуры безопасности. В стремлении удовлетворить требования подводных сил в торпедах оно запустило это вооружение в производство в спешном порядке. Подводные силы остро нуждались в торпедах, которые могли бы развивать скорость, достаточную для того, чтобы догнать советские подлодки типа "Гольф" и других новых типов. Но производителям требовалось очень много времени для создания компонентов, которые могли бы пройти испытания на безопасность. Скопился такой большой объем невыполненных заказов из-за неоднократных аварий батарей, что лаборатория в Ки-порте запаздывала с выдачей гарантий качества, по крайней мере, на два месяца. Вместо того, чтобы сократить темпы производства, командование вооружений поставляло торпеды с компонентами из производственных партий, совершенно не проходивших испытаний на безопасность. Это было явное нарушение правил, которые предписывали, чтобы три образца из каждой производственной партии в 100 батарей проходили проверку на безопасность, прежде чем поставлялись на флот. Образцы полагалось подвергнуть двух- или трехнедельной проверке на способность переносить тряску, жару, вибрацию и любые другие изменения условий, которые могут происходить на подлодке. Только после того, как эти образцы пройдут такую инспекцию, командование вооружений имело право разрешить поставлять любой из этих компонентов на лодки.