Коллектив авторов История - Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке

Характер денежного обращения в Китае требовал постоянного притока меди и серебра, которых там, как уже говорилось, добывалось недостаточно. До 1715 г. проблем с медью не было. В стране еще имелись старые минские монеты (их можно было переплавлять), медь стабильно поступала из Японии, а из-за войны потребность в монете была небольшой. В 1715 г. Япония ограничила торговлю с Китаем, и импорт меди затем сократился. Китай в это время наращивал добычу медной руды в Юньнани, но ее объемы еще не вышли на достаточно высокий уровень, и медь подорожала, а серебро, соответственно, подешевело. Его стоимость даже опустилась ниже номинального курса 1000 медных монет за один лян (37,3 гр.) серебра, который, впрочем, был довольно условным — его не придерживались ни власти, устанавливавшие иной официальный курс для своих расчетов, ни менялы и банкиры, которые использовали реальный курс обмена, складывавшийся на рынке. Позднее объемы производства меди в Китае выросли, и она снова подешевела. В период правления Цяньлун иностранная медь занимала уже только 12 % ее общего объема.

Однако на изменение курса влияло и то, что в этот период европейские государства (прежде всего Великобритания) ввозили в Китай много серебра, которым они расплачивались за вывозимые товары. Добыча серебра в самом Китае покрывала примерно треть его потребностей, импорт давал все остальное. Всего европейцами и американцами (без испанского золота) в Китай с 1700 по 1840 г. было ввезено 6341,2 т (170 млн лян) серебра.

На курс «серебро-медь» влияли изменения масштабов производства и импорта меди, ввоза серебра и уровня общей деловой активности в стране. В результате воздействия всех этих факторов в начале века (для Северного Китая примерно к 1720 г.), как уже говорилось, медь подорожала, серебро подешевело и курс опустился несколько ниже отметки 1000 монет за лян (обычно он находился на уровне 800–900 монет, порой опускаясь даже ниже 800), но в 80-е годы он снова поднялся и стал выше номинального соотношения. Только в 90-е годы он вырос до 1300–1400 монет за лян. В целом же большую часть XVIII в. курс оставался относительно стабильным. Затем поток серебра начал иссякать — его заменил ввоз индийских и отчасти британских товаров. Дальнейшее изменение курсового соотношения двух основных элементов китайской денежной системы в XIX в. было связано не только и не столько с вывозом серебра в физических объемах. В тех условиях, когда объем ввозимого серебра уменьшился, а юньнаньские рудники и монетные дворы по всей стране работали в обычном режиме, рост курса серебра был уже неизбежен.

Налоги китайские крестьяне в XVIII в. платили относительно небольшие. Так, в Восточном Китае налог мог составлять всего 5 % от стоимости урожая. Чиновники собирали его с разного рода коэффициентами и надбавками, часть которых обеспечивала работу госаппарата, часть шла самим чиновникам, а часть использовалась на местные нужды (например, на поддержание ирригационных сооружений), однако и в этом случае выплата даже выросших в два-три раза налогов была для крестьянина хотя и малоприятным, но не разорительным делом. Гораздо более сложным было положение арендаторов, выплачивавших хозяину земли до 40 % урожая (впрочем, тот еще должен был внести из этой суммы налоговые платежи местным властям). Нужно также учитывать, что значительная часть земли скрывалась от налогообложения.

Финансовая система государства в это время была относительно стабильной. Доходы (более 60 % которых в середине XVIII в. составлял налог на землю, а свыше 20 % вместе давали соляная монополия и таможни) превышали расходы (примерно 50 % бюджетных расходов приходилось на армию, немногим меньше трети — на местные расходы и поддержание ирригационных сооружений). Бюджет центральных властей обычно сводился с профицитом (так, в бюджете 1766 г. доходы составляли 48,54 млн лян, а расходы — 34,51 млн лян), и казна располагала значительными финансовыми резервами, которые порой превышали доходы государства за год. Однако эти резервы могли легко истощаться, например, при ведении боевых действий. В связи с этим при больших непредусмотренных в бюджете тратах (будь то война или день рождения императора) власти прибегали к пожертвованиям предпринимателей-монополистов (прежде всего торговцев солью и купцов из Гунхана). Так, в конце века они вносили многомиллионные суммы, которые по имеющимся оценкам могли покрывать до половины расходов на некоторые военные кампании империи.

Смягчить социально-экономическую напряженность в Китае помогали многочисленные акции по полному или частичному отказу государства от сбора тех или иных видов налогов и по прощению недоимок. Обычно это делалось в местностях, где происходили стихийные бедствия, но такие меры могли применяться и к территориям, где размещались войска, ведущие боевые действия, а также к землям, по которым путешествовал император (такие поездки были весьма накладны для местных жителей, однако император в определенной степени понимал это — после шести его поездок на юг объем налоговых освобождений составил более 20 млн лян). Дважды недоимки прощались в масштабах всей страны: при вступлении Цяньлуна на престол и в 1794 г., незадолго до формальной передачи власти его сыну. Затем четыре раза (1745, 1770, 1777, 1790) объявлялась отмена поземельного налога по всей стране, когда в течение года не собиралась основная сумма как серебром, так и зерном, а взималась только надбавка хохао. Страна при этом делилась на три части, в каждой из которых поочередно один год из следующих трех лет не собирался поземельный налог. Последнее такое решение было принято относительно налога за 1796 г. — первого года правления нового императора. Вместе с другими «налоговыми освобождениями» общая сумма невзысканных налогов в правление Цяньлун составила свыше 250 млн лян.

Внешняя торговля Китая велась практически по всей протяженности его границы. Во второй половине XVIII в. на местном рынке усилилось присутствие британских и индийских коммерсантов; на севере основным торговым партнером Цинской империи была Россия. С Китаем торговали и другие государства, но они попадали в поле зрения китайских властей значительно меньше. Так, в Гуанчжоу имели свои фактории коммерсанты из Франции, Швеции и Дании, а с конца XVIII в. там также начали торговлю возникшие незадолго до этого США; через испанцев на Филиппинах велась торговля и с Латинской Америкой. Сохранялись и традиционные торговые связи с Кореей, Японией и странами Юго-Восточной Азии. Кроме того, на западе Тибет торговал с сопредельными гималайскими и индийскими государствами, а завоеванные джунгарские земли и Кашгария — со странами Центральной Азии и казахскими ханствами.