Николай Шпанов - Поджигатели. Ночь длинных ножей

- И вы уехали? - в неподдельном ужасе воскликнул Геббельс.

- Не мог же я сидеть в прихожей!

Грубое ругательство по адресу Тиссена сорвалось с уст Геббельса.

- Как можно было делать такую глупость! - крикнул он, обращаясь к Гитлеру. - Унижение! Мало мы их вынесли! Еще бы одна ночь... одна-единственная ночь... - он сделал широкий жест, - и больше никаких препятствий!.. Вы не должны были оставлять их без присмотра. Такие события происходят раз в жизни.

- Теперь поздно, - устало пробормотал Гитлер.

- Гесс был прав: вас нельзя было пускать одного... Унижение! А когда ремовские молодцы будут выпускать нам кишки - это будет веселее?

При имени Рема Гитлер вскинул голову и, багровея, крикнул:

- Этого не будет! Не будет, я вам говорю! Тиссен понимает, что это было бы крахом.

- Для нас.

- И для него тоже!

- Он выложил бы еще немного денег, и глотки штурмовиков были бы заткнуты.

Гитлер бросил на Геббельса гневный взгляд.

- Не дергайте мне нервы, Юпп... Слышите? Оставьте меня в покое!.. Уйдите, убирайтесь!..

В его голосе прозвучала угроза.

Геббельс присмирел. Припадая на одну ногу, он забегал по комнате.

- Придется туда поехать, - сказал он уже совершенно спокойно. - Может быть, я сумею пролезть на это совещание.

- Чорта с два!.. Впрочем, вам это, может быть, и удастся.

- Если нет, по крайней мере буду знать, кто еще туда явится и когда это кончится.

- Я с вами! - сказал Гитлер, шагнув к двери.

Он не мог решиться отпустить на такое совещание даже этого, самого верного своего приспешника. Но Геббельс потянул его за рукав и силою усадил в кресло.

- Вам там нечего делать.

- Нечего делать?! Мне там нечего делать?! - хрипло выкрикнул Гитлер. А содержать партию будете вы? Вы найдете мне других кредиторов?

Геббельс в раздражении швырнул на стол шляпу, которую уже держал в руках.

- Вы, повидимому, забыли, кто привел к вам Шрейбера! - Он, подбоченившись, стоял перед Гитлером.

- В Руре найдутся деньги и без Шрейбера! - крикнул Гитлер. - Там знают, кому их дать. Во всяком случае, не вам! Вы мне не нужны... Мне никто не нужен! - Гитлер вскочил и с угрожающим видом подошел к телефону.

Геббельс отстранил его руку от трубки.

- Ага! Испугались! - торжествующе сказал Гитлер. - Вы знаете, что достаточно одного моего слова - и...

- Я ничего не боюсь.

- Не врите, Юпп, вы всегда чего-нибудь боитесь. Ну, ну, будет, Юпп, неожиданно мирно сказал Гитлер. - Меня-то вы можете не бояться. - Он подошел к Геббельсу, положил ему руку на плечо.

Геббельс исподлобья посмотрел на Гитлера.

- Величайшая неосторожность, какую вы можете совершить, - проговорил он, - это поссориться со Шрейбером!

- Он взял в разговорах со мною неподходящий тон.

- Реже с ним встречайтесь. Не афишируйте эту дружбу.

- В ней нет ничего предосудительного.

- Никто не должен знать, что деньги идут из-за границы.

- Гамбург - не заграница.

- Но Шрейбер - это не столько Гамбург, сколько Лондон, не столько Лондон, сколько Нью-Йорк.

- Об этом знают сто человек.

- Достаточно.

- Ваша обязанность, Юпп, чтобы люди знали то, что им следует знать.

- Довольно тяжелая обязанность, мой фюрер!.. Я забыл сказать: если Шрейбер представит вам на-днях... того американца... третий раз приезжающего к нам...

- Ванденгейма?

- Да... Держите себя с ним... - Геббельс запнулся, подыскивая слово. Ему хотелось сказать: "почтительно", но он не решался, зная заносчивость Гитлера. Ограничился тем, что сказал: - ...как друг.

- Они дадут денег?

- Это во многом зависит от него.

- Нам... мне?

- Да, - уверенно сказал Геббельс.

Гитлер потер лоб.

- Вы думаете, Ванденгейм кое-что привез?

- Достаточно для Рура.

- Рур - Руром. Сейчас меня больше занимает "ИГФИ".

- Они обещают помочь и в этом. Если вам удастся поставить на ноги тяжелую промышленность и химию...

Гитлер перебил:

- На чорта это будет нужно, если они не позволят мне вооружаться!

- Шрейбер уверяет, что Ванденгейм за тем и приехал, чтобы предпринять кое-что в этом направлении.

Гитлеру хотелось еще и еще раз слышать подтверждение этому. Оно звучало для него как музыка. Он возбужденно вскочил с кресла. На лице его отразилась неподдельная радость:

- Слушайте, Юпп!.. У наших американских друзей не должно появиться даже подозрения, что мы помним эти глупые разговоры Штрассера: сорок девять процентов - предпринимателям, сорок один - государству и десять - рабочим. Бред безумца!

- Было бы еще полезнее, мой фюрер, чтобы наши собственные промышленники уверовали в то, что эти штрассеровские глупости никогда не принимались нами всерьез.

- Сейчас меня интересуют американцы... Понимаете ли, вы, Юпп, ведь Америка... Америка... Это же Америка!

- Да, конечно... - неопределенно пробормотал Геббельс.

Но со свойственной ему непоследовательностью Гитлер тут же многозначительно проговорил:

- Напомните нашим друзьям с берегов Рейна, что на дурацкий вопрос Штрассера, останется ли в случае прихода национал-социалистов к власти собственность, прибыль и руководство хозяйством в руках предпринимателей, я еще в 1930 году ясно ответил: "Понятно! Ведь я же не безумец, чтобы разрушать свое собственное хозяйство".

Гитлер пробежал по комнате, быстро потирая руки.

- Вы не представляете себе, Юпп, как вы меня обрадовали! - Вдруг он остановился и с беспокойством спросил: - А не может случиться, чтобы американцы... давали деньги Шлейхеру... или Рему?

- Янки хотят иметь солидные гарантии. Чего они могут ждать от Рема с его шайкой? А со Шлейхером им, вероятно, не удастся сговориться насчет России. Он нерешителен. Едва ли им удастся повернуть его на восток так быстро, как это нужно американцам.

- А мои цели их устраивают? - спросил Гитлер.

- Они знают, чего вы хотите и чего они сами хотят от нас.

- Скажите им, Юпп: пока жив Рем, я не засну спокойно.

- Они не станут спорить, если мы скажем, что одним из условий соглашения является уничтожение Рема. - Геббельс посмотрел на часы. - Мне пора, а то там успеют закончить разговоры...

- Поезжайте, Юпп, поезжайте и знайте, что за вами стою я!

Геббельс, почти не скрывая иронии, отвесил Гитлеру почтительный поклон, взял со стола смятую шляпу и, прежде чем надеть ее, проговорил:

- Позвольте мне, мой фюрер, напомнить вам слова нашего Клаузевица: сильным духом является не тот, кто способен на сильные жесты, а тот, кто при самых сильных переживаниях остается в равновесии, кто, несмотря на все сердечные бури, наделен умением ориентироваться так, как ориентируется компас на корабле, кидаемом бурей.

Отвесив новый поклон, Геббельс вышел. Гитлеру показалось, что в почтительности поклона сквозила плохо скрытая ирония. Оставшись один, Гитлер стал гадать: кто из двух возьмет верх - Тиссен или Бош? Если Тиссен, Рему теперь же конец. А если Бош?.. Может быть, тогда конец ему, Гитлеру?.. Нет, этого не может быть. Шрейбер найдет путь к объединению промышленников. Ведь он, Гитлер, ясно сказал Бошу и просил Шрейбера повторить ему еще тысячу раз: если Химический трест сумеет поделить власть со Стальным трестом, государство будет стоять за их спиной.