Михаил Гаспаров - Занимательная Греция. Капитолийская волчица (сборник)

Антигон владел почти всей Азией. Обладать Грецией он послал своего сына, отважного красавца Деметрия: «Эллада – это маяк нашей славы, свет которого льется на весь мир». Деметрий высадился в Афинах с грузом хлеба и созвал народное собрание, чтобы его раздать. Говоря речь, он сделал ошибку в языке, кто-то тотчас перебил его и поправил. «За эту поправку, – воскликнул он, – я дарю вам еще пять тысяч мер хлеба!» Обнищалые афиняне не знали, как восхвалить благодетеля. Его поселили жить в Парфеноне; где он сошел с колесницы, там поставили храм Деметрию Нисходящему; месяц мунихий переименовали в деметрий и даже вместо оракула постановили спрашивать вещанья у Деметрия. «Безумцы!» – сказал кто-то. «Безумнее было бы не быть безумцами», – отвечал старый Демохар.

У Деметрия было прозвище Полиоркет – «Градоимец». Его осадные машины вселяли ужас. Когда он осаждал Родос, то боевые башни его были семиэтажной высоты, а с моря город запирали корабли не в три, а в пятнадцать рядов гребцов. Это тогда он не взял город потому, что боялся сжечь мастерскую художника Протоге-на. Сняв осаду, он бросил машины на Родосе, и от продажи их родосцы нажили столько денег, что воздвигли на них в своей гавани чудо света – колосс Родосский, самую большую статую в мире, у которой, говорят, корабли проплывали между ног.

Но могущество Антигона и Деметрия было недолгим: против них сплотились четверо младших соперников и пересилили. Это были: Птолемей, умнейший из правителей, хитростью залучивший в свою столицу Александрию драгоценные останки великого Александра; Лисимах – тот, который был брошен на съедение льву и убил его; Селевк – единственный повторивший поход Александра на Индию и получивший от индийского царя пятьсот слонов; и Кассандр, который будто бы отравил Александра Великого и теперь не мог смотреть даже на его статуи. Решающая битва произошла в Малой Азии. Антигону было восемьдесят лет, он сидел на коне, как исполин; ему крикнули: «Царь, в тебя стреляют!» – он ответил: «В кого же им еще стрелять?» Слоны Селевка решили исход боя. Антигон погиб, Деметрий бежал. Победители поделили державу: Египет – Птолемею, Азию – Селевку, запад Малой Азии и Фракию – Лисимаху, Македонию – Кассандру.

Деметрий Полиоркет остался царем без царства. Он метался из страны в страну, им восхищались, его прославляли, но закрепиться он нигде не мог. Окруженный в Малой Азии, он сдался на милость Селевка; сыну своему, Антигону Младшему, он переслал приказ: «Считай меня мертвым и, что бы я тебе ни писал, – не слушайся». Антигон умолял Селевка отпустить отца и предлагал себя взамен – Селевк не слушал. Деметрий умер, пьянствуя в плену у Селевка. Сын его, однако, сумел отбить последний, малый, но почетный кусок державы Александра – Македонию.

За царскими победами приходили царские будни: огромными державами нужно было управлять, а это давалось трудно. Еще Деметрию в Греции приходилось высиживать целые дни перед народом, принимая просьбы и разбирая споры. Однажды, изнемогши, он встал; его ухватила за плащ какая-то старушка: «Выслушай и меня!» – «Нет времени». – «Если нет времени, то нечего и царствовать!» Селевк говорил: «Если бы я знал, чего стоит царская власть, я не наклонился бы поднять упавшую диадему». Антигон Младший говорил сыну: «Помни: царская власть – это только почетное рабство». Сына тоже звали Антигон. Когда против него вспыхнуло восстание, он вышел к народу без стражи, швырнул в толпу царский пурпурный плащ и сказал: «Найдите или такого царя, который бы вам не приказывал, или такого, какого бы вы слушались, а мне ваше царство не в радость, а в тягость!» И народ утих.

Царским обычаем стало держать советников-философов. «Читай книги, – говорил Птолемею старый Де-метрий Фалерский, ученик Аристотеля, – они скажут тебе то, чего не посмеют друзья», и Птолемей собирал великую Александрийскую библиотеку. А когда умер несокрушимый стоик Зенон, царь Антигон Младший воскликнул: «Для кого же мне теперь царствовать?»

Время шло, из наследников Александра остались в живых только двое: Лисимах и Селевк. Враждовать им было не из-за чего, но им, помнившим Александра, скучно было доживать век среди молодых деловитых царей-политиков, и они пошли друг на друга, как богатыри, в единоборство. Лисимаху было за семьдесят, Селевку под восемьдесят. Лисимах пал в бою, Селевк был зарезан в походе на Македонию. Это была последняя жертва на тризне Александра.

Военная тайна

Перед походом царя Антигона спросили: «С какой стороны собираешься ты ударить на врага?» Антигон ответил: «Если бы кроме меня об этом знала хотя бы моя подушка, я бы эту подушку бросил в костер».

Мы привыкли к понятию «военная тайна»: чем лучше сумеешь скрыть свои замыслы, тем вернее добьешься победы. А ведь до этого люди дошли не сразу. В Афинах военные планы обсуждались и принимались большинством голосов в народном собрании: какому полководцу куда идти и сколько брать с собой войска. Понятно, что на следующий же день спартанцы или иные враги уже знали об этих решениях до малейших подробностей. Для военной тайны тут не было места. Только когда на смену республикам пришли монархии и когда царь и полководец соединились в одном лице, стало возможно хранить замысел про себя и не делиться им даже с подушкой.

Впрочем, для тайных сообщений были способы, но очень неудобные. Когда спартанские правители посылали к своим полководцам гонца, то они брали короткую толстую палку, косо обкрученную ремнем. По ремню вдоль палки писали по-спартански лаконичный приказ. Когда ремень снимали с палки, порядок букв на нем рассыпался и надпись становилась непонятна. Гонец с этим ремнем пробирался к полководцу, у полководца была с собой палка точно такой же толщины, он обвивал ее полученным ремнем, и буквы опять складывались в надпись. Если хотите, попробуйте сами, легко ли это и удобно ли.

Рассказывали, будто Александр, основывая Александрию, начертал на поданном ему плане пять первых букв алфавита: АБГДЕ. Это значило: «Александрос Басилевс Генос Диос Эктисе» – «Александр-царь, порождение Зевса, основал…» Это было предзнаменование, что городу суждено прославиться словесными науками.

Александрия была самым большим городом греческого мира. Она была выстроена по-научному, улицы пересекались под прямыми углами, главная была шириной в 30 метров; обнесенная колоннадой, она тянулась на целый час ходьбы, от Ворот Солнца до Ворот Луны. На центральном перекрестке была площадь, а на площади – исполинский мавзолей с телом Александра Великого. Ближе к морю стоял царский дворец, а при нем – дом, посвященный Музам, – Мусей. Это не был музей в нашем смысле слова: хранить обломки древних культур греки не любили. Это было место, где шла работа над живой культурой, нечто вроде академии наук пополам с университетом. Мысль о Мусее подал царю Птолемею Деметрий Фалерский; здесь на царские деньги велась та самая разработка всех наук сразу, о которой мечтал в своем Ликее учитель Деметрия Аристотель. Царь Птолемей сам приглашал в Александрию лучших ученых и поэтов со всех концов мира. «Курятником Муз» называл Мусей один непочтительный философ. Здесь был двор для прогулок, зал для разговоров, комнаты для занятий с учениками, лаборатории, обсерватории, столовая для общих трапез. А главное, была библиотека.