Коллектив авторов - Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе

— Господин директор, заключенный Фельфе доставлен, — заученно отрапортовал он. Из-за стола поднялся директор тюрьмы, господин Штэрк, несколько полный и необычайно спокойный для своей должности мужчина.

— Садитесь, господин Фельфе, — приветливо улыбаясь, обратился он ко мне. — Примите сердечные поздравления, я уполномочен заявить вам, что завтра в это же время вы будете свободным человеком, — он выдержал небольшую паузу и многозначительно добавил, — если ваши друзья сдержат слово.

Ночь прошла в бесконечном ожидании утра. Сон не шел. На следующий день после обеда меня вывели на тюремный двор. Из новенького светлого «мерседеса» навстречу мне вышли двое молодых мужчин, которые представились сотрудниками охранной группы Федерального уголовного ведомства. Один из них сказал: «Мы едем на границу с советской зоной в Херлесхаузен, где будет произведен ваш обмен. До этого момента вы продолжаете являться заключенным. Любая попытка к бегству будет иметь плохие последствия».

Мы поехали, я даже не обернулся, боясь снова увидеть здание ненавистной тюрьмы. Я с любопытством рассматривал прохожих, дома, автомобили, деревья, как-будто ничего подобного в жизни не видел. Мои легкие глубоко вдыхали пьянящий воздух свободы. Охрана была обходительна и вежлива. Мы были в дороге уже несколько часов, стало смеркаться. Около 19 часов машина остановилась у небольшого здания пограничной охраны на КПП в Херлесхаузене. Меня ввели внутрь маленького здания в хорошо освещенную комнату. Буквально через минуту в нее вошел молодой человек с папкой в руках. «Я сотрудник министерства юстиции, — представился он, — и уполномочен зачитать указ президента ФРГ о вашем помиловании и одновременно заявить, что вы продолжаете юридически являться гражданином ФРГ. Вы можете навсегда выехать из страны или остаться в ФРГ, вы можете выехать и вернуться, в зависимости от вашего желания». После того как чиновник зачитал указ президента, в комнату вошли известный адвокат из ГДР Вольфганг Фогель и его западноберлинский коллега. С ними я вышел на шоссе, сел в их машину и мы пересекли границу. Душа моя ликовала и пела — теперь я был недосягаем для тюремщиков.

Проехав около двухсот метров, машина остановилась на парковочной площадке. Мы вышли и ко мне подошла группа людей. Один из них выделился вперед. Представившись сотрудником МИД ГДР, он вручил мне цветы: «От имени правительства ГДР я приветствую вас на территории республики и сердечно поздравляю с освобождением». Не успели прозвучать эти слова, как я оказался в крепких объятиях «Альфреда». Радости моей не было границ. Мы обнимались, целовались, опять обнимались, опять целовались, в глазах стояли слезы. Это были слезы радости от встречи с боевым товарищем. «За твое освобождение», — сказал улыбаясь «Альфред». И мы, совсем по-русски выпили одним залпом кем-то разлитую по стаканам водку. Подбежал майор, пограничник ГДР, и, обращаясь к сотруднику МИД, быстро отрапортовал: «Акция окончена. Могу я дать команду открыть движение по автобану?» Я посмотрел на шоссе — по нему вытянулась вереница автобусов, машин, грузовиков. Из окон высовывались люди, крутили в разные стороны головами, совершенно не понимая, почему так долго закрыт для движения переезд на границе.

Мы сели с «Альфредом» в «Волгу», и целая кавалькада машин тронулась в направлении Берлина.

О чем только мы ни говорили по пути. От «Альфреда» я узнал, что меня обменяли на 21 агента западных спецслужб, 18 из которых были арестованы и осуждены в ГДР, а 3 — в Советском Союзе, что все эти лица пересекли границу на автобусе незадолго до меня. «Альфред» рассказал, что два агента ЦРУ и один связник НТС [24] Народно-трудовой союз — организация русских эмигрантов. — Прим. авт. были освобождены из заключения и доставлены самолетом в Берлин накануне обмена.

«Альфред» подробно рассказал, как начиная с 1962 года компетентные органы Советского Союза и ГДР настойчиво предпринимали многократные попытки добиться моего освобождения путем обмена. В 1964 году, по существу, против такого обмена не возражали представители правительства, МВД ФРГ, но каждый раз, когда спрашивали мнение руководства БНД, Гелен под предлогом, что Фельфе знает очень много секретов, самым категорическим образом говорил нет.

Фельфе посмотрел на «Альфреда» и вспомнил сказанные им когда-то слова: «Хайнц, если когда-нибудь что-нибудь с тобой случится, знай, мы не оставим тебя в беде».

Через несколько часов показался Берлин, и снова начиналась новая жизнь. Какой она будет? Рядом друзья, они поддержат.

На маленькой тихой улочке старого Берлина в районе Вайсензее за невысоким забором аккуратно подстриженного декоративного кустарника расположился небольшой уютный коттедж, окруженный зеленой лужайкой. Кустики рододендрона, карликовые сосны, туи, несколько яблонь, живые нити цветов обрамляли его. Такая картина предстала передо мной, когда в сентябре 1989 года солнечным теплым днем я остановился у дома Фельфе. Нажав на кнопку звонка, вошел через автоматически открывшуюся калитку в сад. Навстречу мне шел улыбающийся хозяин. Мы встретились, как давно и хорошо знакомые люди. Фельфе представил меня своей жене Ингрид, милой, обаятельной светловолосой женщине, и они вместе провели меня по своему дому, где все было устроено удобно, продуманно, с большой любовью и вкусом. Светлая гостиная с огромным, почти во всю стену, окном, красивая мягкая мебель, многочисленные стеллажи с книгами, просторная спальня, маленькая застекленная терраса и по всему дому множество комнатных цветов. Фельфе улыбнулся, взглянул на жену и обратился ко мне: «Вот здесь мы с Ингрид и живем. Для двоих вполне достаточно. Нам нравится».

Уютно расположившись в креслах, мы начали беседу.

— Как сложилась Ваша жизнь, Хайнц, после 1969 года? Почему вы решили остаться жить в ГДР, почему, например, не поехали в Советский Союз?

— Очень просто. Здесь моя родина. Не забывайте, что я родился в Дрездене. Здесь могила отца и матери. В Берлине много лет учился, жил. Кроме того, я немец и остался жить там, где проживают такие же, как и я, немцы. Разумеется, процесс адаптации к новой жизни, новому миру проходил не гладко и не без проблем. Были трудности, но мои старые и новые друзья делали все, чтобы я прочно здесь обосновался и нашел свое место в обществе и в жизни. Конечно, можно было бы не работать, в материальном плане я был обеспечен. Но интересная работа для человека это очень много. Мне тогда стукнул 51 год и я не собирался преждевременно становиться пенсионером. Все взвесил и обдумав, я решил посвятить себя преподавательской работе, ведь у меня юридическое образование. Начал преподавать криминалистику на юридическом факультете Гумбольдтского университета. Получил звание доцента, затем в 1972 году защитил диссертацию, и мне была присвоена докторская степень. Многие мои бывшие студенты — крупные юристы, адвокаты, криминалисты. Я горжусь ими. Я никогда не скрывал от них свою жизнь и даже того, что был советским разведчиком.