Коллектив авторов - Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе

Покойный академик Андрей Дмитриевич Сахаров назвал вклад Клауса Фукса в создание советской атомной бомбы «огромным». Поэтому и нужно воздать ему должное.

Из неопубликованного интервью Клауса Фукса:

«…в моей жизни были события и поступки, которые я не скрывал и не собираюсь скрывать и которые я бы сейчас не сделал или сделал бы по-другому. В конце, как говорится, пути, глядя на 75 прожитых лет, хорошо видишь все ошибки, которые совершил за эти годы и которые можно было бы избежать. Но я глубоко убежден в том, что если твоя жизненная линия, несмотря на все ошибки' промахи и упущения, все-таки вела к какой-то раз и навсегда тобой выбранной цели, и если этой цели удалось достичь или, по крайней мере, максимально приблизиться к ней, и если на этом пути ты не растерял себя, не разменял на мелочи, не подличал, не унижался, не лез по трупам, расталкивая локтями других, и если сохранил в душе тот нравственный стержень, который на разных языках называется одним словом — совесть, то можешь смело считать, что твоя жизнь удалась…»

23 января 1963 года Ким Филби, корреспондент двух солидных лондонских еженедельников «Обсервер» и «Экономист» в Бейруте начал свой рабочий день как обычно с того, что отправился в отель «Нормандия», чтобы забрать поступавшие на его имя газеты и письма. Была и другая причина — пожалуй, даже более важная — для ежедневных посещений Кимом отеля «Нормандия». К полудню в баре отеля, ставшем неофициальным пресс-клубом для иностранных журналистов в Бейруте, собирались друзья и коллеги и за стаканчиком виски или джина обсуждали последние новости и слухи. За семь лет работы Филби в Бейруте эти встречи стали настолько привычным ритуалом, что Ким не мог даже подумать об отказе от посещения «Нормандии», несмотря на необычность предстоящего дня и зарядивший с утра проливной, холодный дождь.

Уходя из дома, Ким предупредил жену, что вернется к шести часам вечера и у них будет достаточно времени, чтобы переодеться перед ужином, на который они были приглашены к первому секретарю английского посольства Глену Бальфуру-Полю. Жена Филби, Элеонора, в домашних заботах, которые, кажется, совершенно одинаковы у всех жен журналистов и дипломатов, проживающих вдали от родных очагов и обремененных семьей и детьми, не заметила, как пролетел короткий, зимний день. Около пяти часов раздался телефонный звонок. Трубку взял младший сын Кима 13-летний Гарри. «Папа опаздывает. Он сказал, что придет прямо на ужин к Бальфурам», — прокричал он матери, которая что-то готовила на кухне.

К восьми часам вечера Элеонора отправилась в гости. К ее удивлению Кима у Бальфуров она не нашла. Прошло несколько часов. Ким так и не появлялся. Несмотря на попытки хозяев успокоить Элеонору, она была явно встревожена. Извинившись, она раньше других ушла домой. Но и дома Кима не было. В смятении и тревоге прошла ночь. Утром следующего дня, уже не зная что и думать о бесследно пропавшем муже, Элеонора Филби решила позвонить домой сотруднику английского посольства, который был известен ей как представитель «Сикрет интеллидженс сервис» в Бейруте, руководивший работой английской разведки в Ливане и прилегающих к нему странах Ближнего Востока. Это не был необдуманный шаг с ее стороны. Элеонора знала, что ее муж уже много лет является сотрудником СИС, что журналистская работа для него, говоря языком профессиональных разведчиков, всего лишь «прикрытие» для основной разведывательной деятельности.

Принадлежность Кима Филби к английской разведывательной службе не была секретом и для его друзей-журналистов. Об этом не было принято говорить вслух, но в разговорах «шепотом» этот факт постоянно и многозначительно подчеркивался. Ходили слухи, что Филби был далеко не рядовой фигурой в таинственной иерархии СИС и что его блестящая карьера пошла резко вниз в результате крупного скандала. Многие еще хорошо помнили об этом «шпионском деле», связанном с внезапным исчезновением в 1951 году двух английских дипломатов Дональда Маклина и Гая Берджесса, которые затем объявились в Москве, шуме в прессе и запросах в палате общин о причастности и роли Филби в этом деле и, наконец, благополучном завершении всей истории в 1955 году, когда министр иностранных дел Гарольд Макмиллан сделал в парламенте заявление, которое было расценено как полная реабилитация Филби. В свете всего этого исчезновение Кима Филби в Бейруте — само по себе чрезвычайное происшествие — приобретало еще более загадочный и значительный характер.

Резиденту английской разведки, к которому обратилась жена Филби, уже было известно о его исчезновении, хотя он также был в неведении по поводу того, как это произошло. Он обещал Элеоноре принять необходимые меры к расследованию этого странного происшествия, а несколько позже сам появился на квартире Филби с неожиданным визитом. Последующие двое суток ничего не прояснили в судьбе Кима Филби.

Утром третьего дня Элеонора отправилась в отель «Нормандия», чтобы просмотреть почту, в которой бывали и письма к ней. К ее большой радости, среди деловых писем она обнаружила короткую записку от Кима: «Не беспокойся. Со мной все в порядке. Я скоро опять напишу тебе. Скажи, что я уехал в длительную поездку». Элеонора проинформировала посольство о письме Кима. То же самое она сделала, когда получила еще несколько писем от мужа. Ким писал, что по заданию «Обсервер» он совершает поездку по странам Ближнего Востока и вернется не раньше, чем через две недели. Судя по конвертам, письма поступали из разных стран. Но — странное дело — в лондонской редакции «Обсервер» от своего корреспондента не получили никаких вестей.

Прошло больше месяца со дня исчезновения Филби, а его местонахождение так и не было установлено. На настойчивые запросы редактора «Обсервер» английское посольство в Бейруте давало невразумительные ответы. Более того, складывалось впечатление, что посольство постепенно теряет интерес к судьбе исчезнувшего журналиста и не проявляет рвения к поискам Кима Филби. В недоумении бейрутские друзья Филби — английские журналисты. Их попытки привлечь внимание к исчезновению коллеги почему-то не находили отклика редакций в Лондоне. Казалось, кто-то задался целью не допустить на страницы английских газет сообщений о происшествии в Бейруте.

Наткнувшись на стену молчания, редактор «Обсервер» был вынужден обратиться за помощью в министерство иностранных дел. Информируя об этом своих читателей, «Обсервер» только 3 марта 1963 года впервые упомянула об исчезновении Кима Филби. В ответ Форин офис сделал 20 марта официальное заявление, в котором говорилось, что запросы правительства Великобритании о местонахождении Кима Филби, сделанные в Бейруте и Каире, оказались безрезультатными.