Т. Горяева - Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг.

«1. Произведения искусства (драматургия всех жанров и форм, музыкальные, музыкально-вокальные и разговорного жанра произведения для эстрады, цирка, художественной самодеятельности, живопись, графика, скульптура, тиражируемая фотопродукция, запись на грампластинку) могут публично исполняться, демонстрироваться и выпускаться в свет лишь при условии, если они разрешены органами цензуры […] 3. Органы цензуры свои замечания по контролируемым произведениям сообщают тем организациям, которые представляют данные произведения на контроль. Принимать на контроль произведения искусства непосредственно от авторов и исполнителей и вступать с ними в переговоры по контролируемым произведениям органам цензуры запрещается. 4. При осуществлении контроля над произведениями искусства цензоры должны руководствоваться решениями ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам и действующим цензорским указаниям, предусмотренным для открытой печати. Органы цензуры обязаны обеспечить соблюдение всех требований по охране государственных и военных тайн, не допускать к опубликованию и распространению политически вредных, идеологически чуждых, безыдейных, халтурных, пошлых, искажающих советскую действительность произведений… 5…. На каждом допущенном к исполнению репертуарном произведении указывается, когда и каким органом произведение допущено к исполнению, а также индекс и разрешительный номер органа цензуры. Какие-либо дополнения, исправления, переделки разрешенного цензором текста могут производиться лишь по получении нового разрешения цензуры […] 9. Публичное исполнение произведений искусства может производиться только после приема спектакля или концерта органами Комитета по делам искусств в установленном им порядке. 10. В программу репертуара, исполняемого гастролирующими театрами, художественными коллективами, бригадами и отдельными исполнителями, могут включаться лишь произведения, допущенные к исполнению органами Комитета по делам искусств и разрешенные органами цензуры. Последние проверяют у гастролирующих наличие направления на гастрольную поездку, выданного соответствующим органом по делам искусств, и гастрольного (маршрутного) листа, содержащего полный перечень произведений, включенных в репертуар гастролирующих исполнителей {688} .

Проблема разделения функций Главлита и Главреперткома окончательно решилась с ликвидацией последнего в 1951 г. Однако эта реорганизация была вызвана не столько ослаблением, сколько концентрацией и усилением идеологического контроля в связи с изменившейся международной обстановкой, вызвавшей изоляцию Советского Союза, и максимальной политизацией всех сфер общественной жизни. 8 сентября 1951 г. был издан секретный циркуляр № 9с «Об усилении политико-идеологического контроля произведений печати». В качестве идеологической платформы на новом этапе служила редакционная статья в «Правде» «Против идеологических извращений в литературе». В ней были изложены «неотложные задачи цензуры в области усиления политико-идеологического контроля произведений печати и искусства». В качестве прецедента было взято помещенное в № 5 журнала «Звезда» стихотворение В. Сосюры «Люби Украину», «являющееся идейно порочным произведением, под которым бы подписался любой недруг украинского народа из националистического лагеря». В том, что это «вредное» стихотворение появилось на страницах «Звезды» обвинялись прежде всего работники цензуры, в частности, работники Главлита Украинской ССР и Леноблгорлита, не сделавшие «необходимых выводов из решений ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам». В таких же грехах обвинялись работники Главлита Азербайджанской ССР, допустившие публикацию произведений, «идеализировавших феодально-патриархальный уклад, искажавших историческую правду». «Грубые политические извращения, допущенные в ряде произведений печати, также не были вскрыты цензорами Казахского, Узбекского Главлита и других органов цензуры», — отмечалось в статье. Особому осуждению был подвергнут цензор Главлита УССР, который «не предотвратил грубую ошибку Украинского радиокомитета», включившего в литературную передачу явно устаревшее стихотворение Мамеда Рагима «Бессмертный герой», «несмотря на совершенно очевидные мотивы, по которым была упразднена Чечено-Ингушская АССР, о чем было опубликовано (см. официальное сообщение о решении седьмой сессии Верховного Совета РСФСР в июне 1946 г.)». Острой критике в партийной печати были подвергнуты и другие «политически ошибочные, безыдейные произведения, извращающие советскую действительность, не отражающие жизни нашей страны, строящей коммунизм».

Далее следовали крайне негативные оценки деятельности цензоров, которые «не проявляют должной политической остроты и бдительности при контроле материалов, глубоко не разбираются в существе публикуемых произведений» и пр. Предлагались строгие меры «в целях усиления политико-идеологического контроля произведений печати и искусства», которые, если отбросить политизированную формулу типа «усилить, углубить, усовершенствовать», сводились к следующему: повышать бдительность и персональную ответственность каждого цензора за контролируемые материалы; тщательно изучать не только текст, но и суть произведения, а также делать анализ критики — рецензий, отзывов в прессе; составлять индивидуальные планы и проводить аттестации цензоров; повседневно контролировать работу цензоров, практиковать параллельную цензорскую читку отдельных изданий, на производственных совещаниях регулярно заслушивать сообщения цензоров о сделанных вмешательствах, разбирать их по существу, а также рассматривать результаты параллельной читки; о всех задержанных произведениях и произведениях, в которых были сделаны политико-идеологические вмешательства, а также о выявленных в ходе контроля недостатках в редакционной работе издательств и редколлегий доводить до сведения местных руководящих партийных органов {689} .

В этом же ряду находились мероприятия по расширению различного рода спецфондов и спецхранов, повсеместная организация которых в дальнейшем определяла порядок доступа к информации и ее использования, вернее отсутствие возможностей доступа к ней. 18 апреля 1947 г. был организован специальный архив («Особый архив») для концентрации трофейных документов и материалов. Согласно постановлению Совнаркома СССР № 544–220с от 9 марта 1946 г., все поступавшие в МВД СССР из Германии и других стран трофейные документы, а также литература поступала в Центральный государственный особый архив СССР Главного архивного управления МВД СССР изолированно от общих фондов и обрабатывались ограниченным кругом лиц из числа специально выделенных для этого работников МВД. Поступившие в МВД СССР трофейные документы и литература использовались только для оперативных нужд органов НКВД — МГБ, в связи с чем отпал вопрос о проверке этих материалов органами цензуры {690} .