Т. Горяева - Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг.

Особая роль в системе двойного контроля отводилась политредакторам, которые осуществляли предварительный контроль в соответствии с инструктажом Главлита:

«а) На каждую рукопись, вызывающую те или иные сомнения, требующую значительных изменений или поправок, или запрещаемую к печати, политредактор составляет мотивированты, а также указываются места, подлежащие изъятию или переработке, или мотивы запрещения. Политредактор несет всю полноту ответственности за точность анализа рукописи и, в случае последующего обнаружения в напечатанной рукописи политически или идеологически вредных моментов, в отзыве не отмеченных, привлекается к ответственности перед советским судом и партийным контрольным органом.

б) Составленный политредактором отзыв предоставляется вместе с рукописью на утверждение уполномоченного Главлита или его заместителя, работающего в области политконтроля. Если выводы о рукописи у уполномоченного Главлита (или его заместителя) совпадают с выводами политредактора, разрешительную карточку на рукопись подписывает политредактор. Если рукопись или отзыв внушают сомнение, уполномоченные или его заместители сами знакомятся с содержанием рукописи.

В тех случаях, когда выводы о произведении расходятся, и политредактор не согласен с разрешением уполномоченного или его заместителя, последние, наложив на отзыв надлежащую резолюцию, сами подписывают разрешительную карточку» {475} 475 Там же. Д. 39. Л. 63–64. .

О том, к каким последствиям приводило функционирование созданной системы взаимоконтроля печатной и непечатной продукции свидетельствует следующий пример. 27 мая 1933 г. Главлит обращал внимание начальника Леноблита Орлова на эпизод с № 2–3 журнала «Литературный современник», который был задержан Леноблитом из-за стихотворения «Лирика» П. Антокольского. Признавая, что «Лирика» могла и должна была быть снята в порядке предварительного контроля, как вещь, не отвечающая политическим задачам журнала, Главлит тем не менее еще большей ошибкой цензора Тарасенкова называл распоряжение вырезать стихотворение из уже напечатанного журнала, что повлекло задержку номера и перепечатку страницы. Отмечалось, что, «борясь со всей решительностью с политической близорукостью и гнилым либерализмом в работе отдельных политредакторов, необходимо также предостерегать их от применения политики «перестраховки», так как грубые цензурные перегибы могут дискредитировать советскую цензуру в глазах советских писателей, подрывают доверие к ней, затрудняют работу партии по перевоспитанию писателей, стоящих на платформе советской власти» {476} 476 Там же. Д. 43. Л. 158. . Оставляя за пределами нашего анализа стиль и содержание этого образца административного «творчества» чиновников, из которого так и не ясно, правильно или нет поступил цензор Тарасенков, отметим, что подобные «разборки» профессиональных качеств цензоров и политредакторов проводились ЦК и Главлитом регулярно в качестве показательных кампаний, а результаты их широко рассылались по системе Главлита и Госиздата.

Как мы уже отмечали, деятельность Главлита была тесно связана с работой органов государственной безопасности. Между Главлитом и ОГПУ шел постоянный обмен информацией, результатом чего были персональная слежка и доносительство. Постановлением ЦИК СССР от 10 июля 1934 г. на базе ОГПУ был образован НКВД СССР, в состав которого почти полностью вошли управления и отделы ОГПУ. Так, СПО [52] Борьба с враждебными политическими партиями и антисоветскими элементами. вошел полностью [53] По штатному расписанию в СПО входило 196 сотрудников. Начальник — Г.А. Молчанов. сначала в НКВД, а затем в созданное в его структуре Главное управление государственной безопасности, наряду с Оперативным [54] Отдел занимается охраной руководителей партии и правительства, обысками, арестами, наружным наблюдением. и Специальным отделами [55] Отдел занимается обеспечением секретности в ведомствах. . Работой этих подразделений руководил фактически сам нарком Г.Г. Ягода.

Именно в этот период началось наиболее активное взаимодействие репрессивных органов с цензурными на политических процессах, часто в качестве вещественных доказательств фигурировали печатные и рукописные тексты, которые по различным критериям подпадали под запретительные статьи Перечня Главлита. Так, 20 марта 1933 г. начальник Ленинградского облгорлита Орлов и заведующий Иностранным отделом Л. Грюнберг сообщали полномочному представителю ОГПУ в Ленинграде Медведю о том, что «10 марта на имя Кибальчича (литературный псевдоним: Виктор Серж) был прислан из-за границы (Бельгия) пакет, содержащий несколько номеров выходящего в Бельгии журнала […] [56] В тексте сознательно не указано название журнала. , в котором помещено письмо Виктора Сержа о поэзии и поэтах в СССР», написанное в «тонах, явно нам враждебных и искажающих действительное положение вещей на поэтическом фронте в СССР». К служебной записке прилагался перевод письма Кибальчича вместе с номером французского журнала, изъятого из пакета с помощью перлюстрации (остальные экземпляры были направлены адресату), а также рецензия на книгу [57] Имеется в виду книга Кибальчича «Завоеванный город». Кибальчича, вышедшую во Франции {477} 477 ЦГАЛИ СПб. Ф. 281. Оп. 3. Д. 22. Л. 2–2об. .

Материалы, подготовленные совместно Главлитом и ОГПУ, являлись основой для партийных решений, которые становились основополагающими идеологическими ориентирами в тот или иной момент. Так, подробная записка Главлита в Оргбюро ЦК ВКП(б) от 7 декабря 1931 г., посвященная подведению итогов литературной периодики в 1931 г., больше походила на военную сводку и содержала беспощадную критику целого ряда произведений, опубликованных на страницах московских и ленинградских журналов, «работающих самотеком (резкое невыполнение данных партийно-пролетарской общественности обещаний), далеко не выполняющих своих большевистских обязанностей на литературном участке идеологического фронта». Вот что гласил этот «литературный обзор»:

«“ Красная Новь”. В №3 была напечатана кулацкая повесть Платонова “Впрок”. Номер журнала изъят. В № 10–11 напечатан роман Мугуев-Хаджи-Мурата “Три жизни”, где полностью идеализировано белое юнкерство и особенно любовно описан Деникин, и сверхпошлая, политически вредная повесть Б. Левина “Одна радость”, где, между прочим, одна из вставных глав объективно идеализирует контрразведку. Номер конфискован… В “Красной Нови” были напечатаны также отрывки из запрещенной Главлитом повести Яновского “ Четыре сабли”; философски-идеалистическая вещь Пастернака “Охранная грамота” (проза о смерти Маяковского); крайне идеалистическая, индивидуалистическая “Повесть о страданиях ума” Буданцева; очерк Тарловского “На полюсе Востока”, где есть реакционные места по отношению к национальным меньшинствам.