Майкл Дэвид-Фокс - Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

Попытка генерального секретаря уклониться от ответа на другой из вопросов Людвига, напротив, была на удивление противоречивой: мы имеем в виду вопрос, касавшийся знаний Сталина о Европе и внешнем мире и тесно связанный с его прошлым в качестве подпольного партработника, а не прибывшего из эмиграции партийцатеоретика. Весьма тактично, но при этом совершенно прямо Людвиг попросил генерального секретаря сопоставить длительную европейскую эмиграцию Ленина и собственное, весьма ограниченное по времени пребывание Сталина за границей. Ответ последнего прекрасно отразил противоречия советской системы 1930-х годов в целом. С одной стороны, Сталин назвал очень важным изучение европейской экономики, технологии, организации труда и литературы — всего того, что, по его словам, вполне можно было постичь и издалека. А с другой стороны, не преминул лишний раз кольнуть партийных интеллектуалов: «Я знаю многих товарищей, которые прожили по двадцать лет за границей, жили где-нибудь в Шарлоттенбурге или в Латинском квартале, сидели в кафе годами, пили пиво и все же не сумели изучить Европу и не поняли ее» {683} 683 Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом. С. 121. . Это интервью было взято Людвигом в тот период, когда основные советские идеологи и члены сталинского окружения вступили в активную борьбу по поводу того, кто же напишет популярную советскую биографию Сталина в двух вариантах — для «внутреннего потребления» и для зарубежных читателей. Людвиг на раннем этапе был одним из кандидатов в авторы западной версии, а в 1932 году основным кандидатом стал Горький {684} 684 Brandenberger D. Stalin as Symbol: A Case Study of the Personality Cult and its Construction // Stalin: A New History / Eds. S. Davies, J. Harris. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. P. 257–259; Куликова Г.Б. Из истории формирования культа личности Сталина (А. Барбюс и создание биографии «отца народов» в начале 1930-х гг.) // Отечественная история. 2006. № 1. С. 98–99. . Массовое продвижение образа Сталина имело международное и внутреннее измерения, причем между собой они были очень тесно переплетены.

Показательным примером значительных связей между внутренней и внешней сторонами возникновения культа личности Сталина являются личные встречи генерального секретаря с французским писателем и активистом коммунистического движения Анри Барбюсом в 1927,1932,1933 и 1934 годах. Самое главное здесь то, что культ личности Сталина и его официальное отрицание в СССР развивались после 1929 года параллельно. Это была ситуация, диаметрально противоположная культу Муссолини в фашистской Италии или принципу вождизма (Führerprinzip), лежавшему в основе нацистской идеологии, поскольку марксистский материализм и советский коллективизм казались несовместимыми с культом личности в эпоху, когда правые и капиталистические лидеры также создавали свой собственный культ. В результате даже упоминать о диктатуре Сталина было запрещено — несмотря на то, что культ его личности стал одной из основных черт советской жизни. Соответственно, необходимо было выдвинуть некое альтернативное объяснение прославлению Сталина. Создатели культа личности очень скоро нашли решение: превозносить скромность генерального секретаря и указывать на его недовольство всенародным низкопоклонством и бурным восхищением. Причем это недовольство было инсценировано самим вождем так же тщательно, как и все прочие аспекты окружавшего его культа, о чем знали лишь немногие посвященные. Важную роль в распространении представлений о непритязательности и скромности Сталина сыграли и принимавшиеся им иностранцы — Людвиг, Барбюс и позднее Фейхтвангер {685} 685 Ппампер Я. Алхимия власти: Культ Сталина в изобразительном искусстве. М.: Новое литературное обозрение, 2010. С. 185–208 (параграф о «скромности» Сталина); замечания, приведенные выше, также опираются на содержание статьи: Cohen Y. The Cult of Number One in an Age of Leaders // Kritika. 2007. Vol. 8. № 3. P. 597–634. См. также: The Leader Cult in Communist Dictatorships: Stalin and the Eastern Bloc / Eds. B. Apor, J.C. Behrends, P. Jones, et al. New York: Palgrave Macmillan, 2004; Personality Cults in Stalinism/Personenkulte im Stalinismus / Eds. K. Heller, J. Plamper. Gottingen: V&R unipress, 2004. . В данном контексте написанная Барбюсом биография «Сталин: Человек, через которого раскрывается новый мир», опубликованная на французском языке в 1935 году (и в переводе на русский — годом позже), представляется явно направленной на то, чтобы продемонстрировать подлинность всенародного восхищения Сталиным в СССР и принципиальную невозможность его личной диктатуры {686} 686 Barbusse H. Staline: Un monde nouveau vu a travers un homme. Paris: Flammarion, 1935; Cohen Y. The Cult of Number One. P. 603–604. . [59] Нежелательное, однако вполне демократическое боготворение все еще отсталым народом — стандартное объяснение для иностранцев и антифашистов (таких, как Лион Фейхтвангер в 1937 году), обеспокоенных всепроникающим прославлением вождя.

Подобно Арагону, Барбюс своей деятельностью затушевывал различия между членами партии и в основном беспартийными попутчиками. То, что он являлся коммунистом, позволяло ему в 1920-е годы выполнять весьма щепетильные поручения Коминтерна и контролировавшихся Советским Союзом «витринных» организаций. В то же время Барбюс подвергался яростным нападкам со стороны борцов культурного фронта, особенно тех, что концентрировались вокруг МОРП (Международного объединения революционных писателей) при Коминтерне. Этот антагонизм в сочетании с антиинтеллектуализмом, характерным для Французской коммунистической партии в рассматриваемый период, не дал Барбюсу превратиться в своего человека среди партийцев. В результате же в ВОКСе имели возможность относиться к Барбюсу как к беспартийному западному другу, а не иностранному коммунисту — публичных связей с вождями международного коммунизма члены ВОКСа обычно старались избегать {687} 687 Об утверждении планов приема Барбюса в 1927 году см.: Отдел по приему иностранцев ВОКС. Отчет о приезде и пребывании в Москве Анри Барбюса в течение 10 и 11 сентября 1927 г. // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 95. Д. 22. Л. 152–156; см. также отчет ВОКСа по Барбюсу от 26 июня 1928 года: ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 8. Д. 62. Л. 155156; Анри Барбюс — О.Д. Каменевой // Там же. Оп. 1а. Д. 118. Л. 175. О длительной вражде Барбюса и МОРП см.: Stern L. Western Intellectuals and the Soviet Union, 1920–1940: From Red Square to the Left Bank. London: Routledge, 2007. Ch. 3. P. 56–65; о хороших отношениях Барбюса с ВОКСом см.: Ibid. P. 149–153. Наиболее активно МОРП атаковало писателя с начала 1930-х годов до середины 1932 года — см., например: Задачи Союза революционных писателей Франции // Литература мировой революции. 1932. № 2. С. 59–65; Ясенский Б. Monde. Directeur: Henri Barbusse // Там же. С. 66–67. .