Иван Беляев - У истоков Руси

Умен, светел и радостен был Владимир, и весело при нем жилось в Киеве. Роскошные пиры ласкового князя, богатства, приобретаемые деятельною торговлею, приезды торговых иноземцев, множество дружинников, толпившихся при дворе княжеском, богатых военными добычами и щедрым жалованьем князя, множество даней, стекавшихся в киевскую княжую казну из разных областей, – все это, взятое вместе, делало Киев веселым и роскошным. Туда торговля приносила золото и серебро и драгоценные ткани из Греции, туда шли богатые пушные товары из дальних северо-восточных областей новгородских, туда стекались богатые азиатские товары из Камской Болгарии. И богатый Киев наслаждался спокойствием и довольством и был доволен своим князем, Красным Солнышком; но не так были довольны иные города русские, откуда собирались дани в княжую казну киевскую, и особенно богатства и слава Киева кололи глаза богатому и знаменитому Новгороду. Новгородцы, помогавшие Владимиру в войне с Ярополком и в занятии Киева, были недовольны тем, что богатый князь Киевский продолжал брать с Новгорода ежегодную дань, ещё учрежденную Олегом и увеличенную, кажется, Владимиром, от 300 гривен до 2000 гривен; и вследствие такового неудовольствия Владимиров сын Ярослав, княживший в Новгороде, и также почему-то недовольный отцом, вдруг перестал высылать обычную дань в Киев, начал готовиться к войне и пригласил варягов из-за моря. Узнавши об этом, Владимир также стал собирать войско и приказал готовить дороги и мостить мосты, желая сам идти на своего сына и новгородцев; но среди военных приготовлений занемог и 15 июля 1015 года скончался в любимом своем селе Берестове, еще далеко не в старости, имея от роду не более пятидесяти четырех лет.

Приближеннейшие дружинники, бывшие с Владимиром в Берестове, хотели скрыть кончину князя; ибо в это время любимый отцом и народом сын Владимиров, князь Борис, стоял в степи с отцовскою дружиною и земскою ратью против печенегов, а в Киеве жил не любимый отцом сын, князь Святополк. Но смерть Владимира не могла утаиться; киевляне стали стекаться в Десятинную церковь Богородицы, куда тайно перенесено было тело Владимира; и по рыданиям и воплям народа Святополк догадался, что отца уже не стало; и зная, что народ и дружина любят Бориса, Святополк поспешил объявить себя князем Киевским, созвал киевлян и начал раздавать им богатства из казны княжеской. Киевляне принимали подарки, но не выказывали особого усердия к Святополку, ибо братья их стояли на степи с Борисом. Заметив это, Святополк тайно ночью бежал в Вышгород, где, кажется, был посадником его приверженец Путьша, и, собрав тамошних дружинников, сказал им: «Будете ли мне приятели от всего сердца». Путьша и вышгородская княжая дружина отвечали: «Готовы за тебя и головы сложить». Тогда Святополк сказал: «Не говоря никому, пойдите и убейте брата моего Бориса»; те дали слово, что исполнят приказание княжеское, и пошли искать Бориса. Борис же, не встретивши печенегов в степи, уже возвращался домой, и в это время пришла к нему весть о смерти отца; опечаленный этой вестью, он дошел до реки Альты и остановился. Тут приближенные его стали ему говорить: «При тебе отцовская дружина и войско, иди и правь в Киеве на отцовском столе». На это Борис отвечал: «Я не подыму рук на старшего брата». Тогда дружина и войско разошлись, и Борис остался в шатре на Альте со своими слугами. В это время напали на его след убийцы, посланные Святополком; они подошли к шатру вечером, когда Борис готовился ко сну и дочитывал вечерние молитвы, и, только что он кончил молиться и лег, ворвались в шатер, и поразили копьями Бориса и его слуг, и, обвернув его тело в шатерное полотно, отвезли к Святополку, который, заметив, что Борис еще жив, приказал двум варягам приколоть его. Управившись с Борисом, Святополк послал убить единоутробного брата его Глеба, который по ложной вести о болезни отца спешил из Мурома в Киев; убийцы, посланные Святополком, встретились с ним на Смядыни под Смоленском в лодье, – они захватили лодью и приказали зарезать Глеба его же повару, какому-то Торчину. Услыхавши об убиении братьев, Святослав, князь Древлянский, бежал было в Венгрию, но был пойман и также убит посланными Святополка. Святополк, отделавшись от трех братьев, уже замышлял перебить и остальных, чтобы одному княжить во всей Русской земле.

Между тем Ярослав поссорился с новгородцами по следующему случаю: варяги, приглашенные им из-за моря для войны с отцом, зажившись без дела, начали буйствовать и делать насилия новгородцам и их женам. Оскорбленные новгородцы зазвали варягов на двор Парамона и там их избили; Ярослав, оскорбленный этим, ушел на Раком, сел в своем дворе и послал сказать новгородцам: «Мне уже не воскресить убитых» – и лестно зазвав к себе мужей, участвовавших в убийстве, приказал их убить. А в это время в ночь пришла к нему весть от сестры Предславы, жившей в Киеве, что отец умер, а Святополк сидит в Киеве, убил уже Бориса, послал убить Глеба и добирается до него. Эта весть страшно опечалила Ярослава, ему жалко было и отца, и избитых новгородцев; впрочем, он еще не отчаивался примириться с Новгородом и, наутро собрав новгородцев на вече, стал говорить народу, заливаясь слезами: «О любезная моя дружина, которую вчера избить, а ныне понадобилась; отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и избивает братьев». Новгородцы, любившие Ярослава, с детства княжившего у них и привыкшего к их вольным обычаям, не помянули вчерашней обиды и в один голос отвечали: «Хотя братьи наши иссечены, но мы еще можем постоять за тебя»; и тут же на вече порешили во что бы то ни стало поддержать Ярослава против Святополка, собрали сорок тысяч воинов, к ним Ярослав присоединил тысячу варягов, и отправился в поход на Святополка. Перед отправлением в поход, призвавши имя Божие, он сказал: «Не я почал избивать братью, но Святополк; да будет Бог мститель крови моих братьев, он без вины пролил кровь братьев моих Бориса и Глеба, не ждать же мне, чтобы и со мной сделал то же».

Святополк, получивши весть о походе Ярослава, собрал многочисленное войско, составленное из русских и печенегов, и двинулся навстречу; они сошлись у Любеча на Днепре, и стали друг против друга по обоим берегам Днепра, не решаясь перейти реку ни тот ни другой, и так стояли три месяца; но однажды Святополков воевода, старый Владимиров дружинник Волчий Хвост, разъезжая по своему берегу, стал кричать новгородцам: «Эй вы, плотники! Зачем пришли с своим хромцом-то, вот мы вас поставим рубить хоромы». Новгородцы этим очень обиделись и сказали Ярославу: «Княже! Готовься, завтра же чем свет мы перевеземся к ним, а кто с нами не пойдет, того сами убьем». Был уже заморозь, Святополк стоял между двумя озерами и всю ночь пил с дружиною, не ожидая нападения. Новгородцы же с Ярославом, как сказали, чем свет перевезлися через Днепр, и, вышедши на берег, оттолкнули лодки, чтобы и не думать об отступлении, и тут же на берегу начали страшную сечу, так что не давши сроку печенегам, стоявшим за озером, соединиться с Святополком, притиснули дружину Святополка к озеру и принудили ступить на лед, который под нею проломился. Разбитый таким образом Святополк бежал в Польшу, а Ярослав беспрепятственно занял Киев.