Иван Беляев - У истоков Руси

В 1044 году скончался постоянный Ярославов союзник Брячислав Полотский и его место заступил его сын Всеслав. Ярослав и с сим новым князем был в мире и союзе; ибо ему нужны были постоянные союзники в соседстве с дикою Литвою; а полотские князья, далеко проникнувшие в Литву по Неману, всего лучше могли содействовать видам Ярослава на западе. Воинственный и неутомимый Всеслав в предании пользовался славою заколдованного человека и даже чародея; в летописи сказано, что он родился от волхвования и при рождении волхвы сказали матери, чтобы она навязала ему какую-то язвину, чтобы он носил ее до смерти, что эта язвина делала его немилостивым на кровопролитие. В 1050 году скончалась Ярославова супруга Ингигерда, в крещении Ирина; в 1052 году умер старший сын Ярославов Владимир Новгородский и положен в церкви Св. Софии в Новгороде, которую сам построил. Наконец, в 1054 году скончался и сам Ярослав в глубокой старости, 76 лет от роду.

Чувствуя приближение смерти, Ярослав дал следующий завет своим сыновьям: «Вот я отхожу сего света, сыновья мои, любите друг друга, вы братья, дети одного отца и матери. Ежели будете жить в любви между собою, то будет в вас Бог, и покорить вам всех врагов, и вы будете жить мирно. А ежели начнете ненавидеть друг друга и ссориться, то погибнете сами и погубите землю дедов и отцов своих, которые приобрели ее с великим трудом; пребывайте в мире, слушайте брат брата. А я вместо себя поручаю стол Киев старейшему сыну своему и брату вашему Изяславу; вы слушайте его, как меня слушали, пусть будет он вам вместо меня. А Святославу даю Чернигов, Всеволоду Переяславль, Игорю Владимир-Волынский и Вячеславу Смоленск». И так разделил города и заповедал им не переступать братия предела и не сгонять братьев. И сказал Изяславу: «Кто вздумает обижать брата своего, то ты помогай тому, кого будут обижать». Сделавши таковое распоряжение, Ярослав, ослабевая день ото дня, перебрался для большего спокойствия из Киева в Вышгород и там, разболевшись, скончался 19 февраля, в первую субботу Великого поста, по тогдашнему счету в конце 1054 года. В это время при нем был только один сын Всеволод, которого Ярослав очень любил и не отпускал от себя. Всеволод, обрядив тело умершего отца своего, повез из Вышгорода в Киев, в предшествии духовенства с обычными погребальными церковными песнями и в сопровождения народа, провожавшего старого князя с плачем и слезами. В Киеве тело Ярослава похоронили в мраморной раке в кафедральной церкви Св. Софии, и много плакали по нем и Всеволод, и все люди киевские.

При Владимире и Ярославе Русская земля захватывала уже большое пространство: на юге она касалась берегов Черного моря в Тмутараканском княжестве, а по Днепру доходила на юг до порогов; на западе русскою границею были Западный Буг и Балтийское море; на севере русские, или собственно новгородские, колонии по разным местам доходили до Белого моря, Печоры и Уральских гор; на востоке русские владения частью доходили до земли камских болгар, частью ограничивались степями, лежащими за Сулою и Семью, и частью, в Тмутараканском княжестве, простирались до Кавказских гор и захватывали большую часть Хазарии. Разные племена, жившие на этом огромном пространстве, более или менее зависели от русского, или киевского, князя, и потому носили одно общее название Русской земли, и действительно составляли части одного общего целого, и управлялись посадниками или детьми киевского князя; так, по крайней мере, было при Владимире. При Ярославе это несколько изменилось; ибо Мстислав Тмутараканский и Черниговский и Брячислав Полотский были самостоятельными и независимыми князьями в своих довольно обширных владениях: но Ярослав умел держаться в постоянном союзе с сими двумя князьями, и посему при нем ежели не было единовластия, то не было и раздора, и русские владения продолжали составлять одно целое, и целое тем более прочное, что во всех владениях Руси была признана господствующею одна религия христианская и в церковном отношении все русские земли были подчинены одному киевскому митрополиту, который поставлял епископов по другим городам.

С введением христианства княжеская власть на Руси значительно усилилась; ибо князья кроме сбродной дружины, состоящей на их службе, теперь стали иметь на своей стороне духовенство христианской церкви. Христианская церковь, введенная преимущественно князьями и ими первоначально поддерживаемая, естественно, должна была и сама поддерживать князей, по крайней мере внушать народу мысль о святости княжеской власти, о происхождении ее от Бога, об обязанностях подданных повиноваться беспрекословно князьям и начальникам от них поставленным. Кроме того, сами Владимир и Ярослав более всех своих предшественников умели сблизиться с народом; они хотя еще употребляли варяжскую дружину, но уже не дорожили ею столько, сколько дорожили прежние князья. Мы видели, что Владимир в 980 году выпроводил буйных варягов в Грецию и нашел средство пополнять свою дружину охотниками из туземцев; Ярославова дружина также преимущественно пополнялась туземцами; у Мстислава Тмутараканского дружина первоначально состояла также из тмутараканских туземцев – хазар и касогов, а когда он перебрался в Чернигов, то к хазарам и касогам присоединились охотники из северян; дружина полотского князя Брячислава преимущественно состояла из полочан. Все это сообщало княжеской власти новую силу и крепость, князья, так сказать, сживались с народом, приобретали более общих интересов; даже в иных случаях народ стал защищать интересы князя так же горячо, как и свои. Так новгородцы, самое вольнолюбивое племя из всех славянских племен на Руси, помогали Владимиру в войне его с Ярополком, а Ярослава три раза выручали в войнах его с Святополком и Болеславом, и даже один раз изрубили Ярославовы лодки, когда он, разбитый Болеславом, хотел бежать за море к варягам, и прямо сказали ему: «Мы еще хочем биться с Болеславом и Святополком». Так же черниговцы бились на Листвене за своего князя Мстислава.

Но, несмотря на значительное усиление княжеской власти, ни Владимир, ни Ярослав не были еще самовластцами в Русской земле. Земщина по-прежнему была еще сильна и самостоятельна и при князьях и при их посадниках продолжала еще иметь свое собственное управление, своих старост, и других выборных начальников и свое вече, которое в важных случаях даже приглашалось князьями и иногда действовало мимо князей. Владимир, желая переменить языческую веру, пригласить представителей дружины и земщины, бояр и старцев, и по их совету послал избранных мужей испытать, какой народ как служит Богу; и когда возвратились в Киев избранные мужи, то опять пригласил бояр и старцев и с их совета решился принять христианскую веру. Ярослав, получивши весть о смерти отца и избиении братьев, собрал вече в Новгороде и просил у земщины помощи на Святополка. В 997 году в Белгороде было вече, на котором белгородцы порешили сдаться печенегам. Владимир так же искал любви и расположения у земщины, как и у дружины; на его еженедельных пирах участвовали как дружинники, так и земцы, сотские, десятские и нарочитые мужи; или он одинаково угощал как дружинников, так и земцев и в Василеве, и в Киеве по случаю своего спасения в битве с печенегами под Василевом. Земщина и при Владимире и Ярославе продолжала иметь свое войско, предводительствуемое своими отдельными воеводами; войско это составлялось из земцев, собственно, только для защиты земли от нападения неприятелей, но иногда, конечно по решению веча, участвовало и в походах и войнах княжеских. Так, земская рать была в походе Ярославова сына Владимира в Константинополь и имела своим начальником воеводу Вышату; земцы, очевидно, участвовали в этом походе потому, что самая война с греками была начата за обиду русских купцов. Земское войско в самых сражениях и походах всегда стояло и шло отдельно от княжеской дружины. Так, в 992 году при нападении печенегов, когда печенежский князь предложил Владимиру выставить русского богатыря для единоборства с печенежским богатырем; то Владимир сперва послал бирючей в свой стан к дружине, а когда такого богатыря в княжьем стану не нашлось, то велел кликать к земской рати, и пришел к Владимиру стар муж, и сказал: «Княже! Есть у меня один сын меньший дома, а с четырьмя я вышел, а он дома, а от детства никто его не мог побороть». У Мстислава под Лиственом северянская земская рать также стояла и билась с варягами Ярослава отдельно от княжьей дружины; и Мстислав, осматривая поле битвы, еще сказал: «Кто сему не рад? Се лежит северянин, а се варяг, а дружина своя цела». Или в 1036 году в битве с печенегами под Киевом земская рать киевлян и земская рать союзных новгородцев стояли отдельно от варягов дружины Ярославовой, именно варяги в средине, киевляне на правом крыле, новгородцы – на левом. Как земцы иногда помогали князьям в их войнах, так, наоборот, и князья иногда помогали земцам в их войнах: так, мы уже видели, что Владимир в 985 году для новгородцев воевал с камскими болгарами и по желанию новгородцев заключал с ними мир; также Ярослав в 1021 году за новгородцев воевал с Брячиславом Полотским или в 1030 году для Новгорода же воевал с эстонскою чудью; а в 1042 году Ярославов сын Владимир вместе с новгородцами и для новгородцев разорял земли соседнего финского племени ямь. Также войны Ярослава с дикою литвою, очевидно, были ведены в пособие соседней русской земщине, именно для защиты русских колоний в Литве; ибо, конечно, Ярослав ходил в Литву не за вениками же и лыками, которыми дикие литовцы будто бы платили дань.