Иван Беляев - У истоков Руси

Но со смертью Мстислава Давыдовича, кажется, изменились отношения смольнян к потомству Ростислава Мстиславича, и смоленская земщина едва ли не хотела остаться без князя или, подобно Новгороду, не думала ли иметь у себя выборных князей из других княжеских домов. Ибо на другой год по смерти Мстислава Давыдовича, мы имеем в летописи известие, что Святослав Мстиславич, внук Романа Ростиславича, при помощи полочан взял Смоленск на щит, иссек смольнян и сел на тамошнем княжеском столе. Потом через шесть лет, по взятии Смоленска Святославом, мы еще имеем известие, что Ярослав Всеволодович Суздальский приходил в Смоленск на Литву, победил Литву, взял их князя, урядил смольнян и посадил им в князья Всеволода Мстиславича, родного брата Святославу, а сам со множеством полона и великою честью возвратился домой. Это последнее известие, кажется, намекает на то, что Святослав, насильно занявший Смоленск и страшно опустошивший его, был вытеснен оттуда смоленскою земщиною и, вероятно бежавший оттуда в Полотск, снова подступил к Смоленску с Литвою; и смольняне, чтобы отбить его, пригласили к себе на помощь Ярослава Суздальского, который и разбил Литву, взял Святослава в плен, а смольнян уговорил принять Всеволода.

Соседи смольнян на западе, полочане, еще со времени Владимира Святого имели уже отдельного отчинного князя Изяслава Владимировича, потомки которого почти постоянно оставались отчинными полотскими князьями. Временное изгнание Изяславовых потомков при Мстиславе Великом и присоединение Полотских владений к Киевским при преемнике же Мстислава, его брате Ярополке, кончилось тем, что потомки Изяслава опять воротились в Полотск и по воле тамошней земщины снова сделались отдельными полотскими князьями. При сих князьях, возвращенных волею и стараниями народа, земщина в Полотске получила такую силу, какой она не имела ни в одном русском княжестве, выключая Новгород. Впрочем, отношения полотской и новгородской земщины к своим князьям были неодинаковы; конечно, и в Полотске и в Новгороде князья были выборные: но новгородцы выбирали себе князей из целого потомства варяга Рюрика, полочане же только из племени Изяслава Владимировича. При том же князья избираемые Новгородом обыкновенно имели какие-либо отчинные владения в других княжествах Руси, куда они и удалялись, не поладив с новгородцами. Полотские же князья не имели никаких других владений, кроме полотских, их отчиною была только Полотская земля. Поэтому они, чтобы не остаться князьями без владений, должны были волею-неволею или соглашаться на все требования своей земщины, или искать себе покровительства у соседних князей, или держаться полудикой Литвы, в земле которой хотя и были рассыпаны полотские и кривские колонии, но народ еще не везде был ославянен и жил по своим обычаям, особенно в глухих лесах и пущах. И князья действительно прибегали к тому, и другому, и третьему средству.

Мы уже видели, что в 1154 году полочане, недовольные своим князем Рогволодом Борисовичем, схватили его и отослали в Минск к его двоюродному брату Ростиславу Глебовичу, и посадили у себя князем этого Ростислава. Рогволод, содержавшийся в Минске узником, успел убежать к Святославу Ольговичу Новгород-Северскому и при его помощи в 1159 году занял пограничный город Слуцк и оттуда стал сноситься с дручанами, которые, кажется, и подняли его искать волости, обещая содействие и свое, и полочан. Дручане, получивши от Рогволода весть о занятия Слуцка, сказали ему: «Княже! Не мешкай, мы рады тебе, поезжай, и будем за тебя биться и с детьми». И когда Рогволод по такому зову двинулся из Слуцка, то вышли к нему навстречу 300 лодий дручан и полочан и ввели его в Друцк, а тамошнего князя, Ростиславова сына Глеба, выгнали и сами разграбили его двор и дружину. Вслед за тем и полочане поднялись на своего князя; но Ростислав на первый раз подарками успел остановить восстание и привел полочан ко кресту. Впрочем, примирение было не искреннее: спустя несколько времени полочане стали ссылаться с Рогволодом и прислали сказать ему: «Князь наш! Мы согрешили к тебе и к Богу, что прежде восстали на тебя без вины, разграбили имение твое и твоей дружины, а тебя самого выдали Глебовичам на великую муку; и ежели ты не вспомянешь всего того, что мы сделали с тобою в безумье, и поцелуешь к нам крест, то мы твои люди, а ты наш князь, а Ростислава выдадим тебе в руки, делай с ним что хочешь». Рогволод, разумеется, поцеловал к ним крест и обещался не поминать старого. Ростислав же, прождавши, что полочане ищут схватить его, бежал с дружиною в Минск; и полочане послали за Рогволодом в Друцк и посадили его у себя князем, потом, собравши войско, повели его к Минску выгонять Ростислава. В пособие к полочанам Рогволод выпросил помощь у Ростислава Смоленского; по дороге к Минску Рогволод успел отнять Изяславль у Ростиславова брата Всеволода; но под Минском не имел полного успеха и, простояв десять дней, принужден был заключить мир, причем все целовали крест друг к другу, не целовал креста только Ростиславов брат Володарь, убежавший в литовские леса искать себе помощников.

При таковом порядке Полотская земля во время Суздальщины сделалась просторным поприщем народных волнений и деятельного вмешательства соседних русских князей и Литвы. Рогволод еще два раза ходил неудачно на Ростислава к Минску, потом в третий раз, разбитый под Городцем Ростиславовым братом Володарем, набравшим себе полки Литвы, уже не осмелился воротиться в Полотск, боясь тамошней земщины, и ушел в Друцк. Полочане, очевидно недовольные им, посадили себе в князья Всеслава Васильковича, троюродного племянника Рогволоду. Этот новый князь, посаженник народа, княжил спокойно пять лет и в это время женился на дочери Романа Смоленского; потом Володарь Глебович, успевший при помощи литвы разбить Рогволода под Городцем, на шестом году повел литву к Полотску выпроваживать Всеслава. Полочане, как и следовало, стали за своего посаженника; но, разбитые Володарем, принуждены были признать Володаря своим князем и целовать к нему крест, впрочем, не надолго. За Всеслава вступились князья смоленские; и Володарь, принужденный бежать от Витебска, уже не смел воротиться в Полотск, куда опять прибыл Всеслав и был принят земщиною. Вместе с Всеславом Полотская земля поступила под покровительство смоленских князей. И когда Мстислав Ростиславич с новгородцами шел воевать в Полотских владениях, то Роман Ростиславич Смоленский заступился за своего зятя Всеслава и за полочан и уговорил Мстислава с новгородцами воротиться назад. Но по смерти Романа полотские князья Всеслав и Брячислав Васильковичи и еще четверо их союзников отступили от союза с Смоленском и передались черниговским князьям и во время их войны с смоленскими князьями привели к ним на помощь литву и ливь; с смоленскими же князьями соединился Глеб Рогволодович Друцкий, которого отец, как мы уже видели, был прежде под покровительством черниговских и новгород-северских князей. Этот переход полотских князей к черниговским лет через пять (именно в 1186 году) произвел войну Давыда Смоленского с полотскими князьями. Давыд вооружил смольнян и новгородцев и, соединившись с двумя полотскими князьями – своими союзниками, пошел на Полотскую землю; тогда полотская земщина мимо своих князей отправилась на границу, и, не допустив Давыда вступить в свою землю, приняла его с честью и дарами, и заключила мир, конечно обещая держаться смоленских князей, а не черниговских. Впрочем, в войне Рюрика Киевского и Давыда Смоленского с черниговским князем Ярославом, в 1195 году, полотские князья опять были на стороне черниговских. Но потом в договорной грамоте Мстислава Давыдовича с Ригою и Готским берегом, писанной в 1229 году, Полотск и Витебск являются уже в зависимости от смоленского князя, хотя еще имеют и своих князей; Мстислав в заключение этой грамоты пишет, что по этой грамоте немецкие купцы будут пользоваться покровительством как в смоленской, так равным образом в полотской и витебской областях. А в 1232 году Святослав Мстиславич, внук Романов, по смерти Мстислава Давыдовича занял Смоленск при помощи полочан, – следовательно, полочане имели уже его своим князем.