Э Виленский - Шестнадцать дней на полюсе

В два часа ночи 6 июня на нашей "Красной площади" начался торжественный митинг. 34 участника экспедиции окружили своего руководителя. Он произнес речь', стоя на нартах. Шмидт говорил порывисто, заметно волнуясь. Его слова разносились далеко по ледовым пространствам. Шмидт говорил:

- Открываю митинг, посвященный окончанию работ по созданию научной станции на дрейфующей льдине Северного полюса. Мы все глубоко переживали эти месяцы, когда выполняли большое и трудное дело, доверенное нам страной. Мы счастливы, что осуществили задание товарища Сталина, что мы добыли новую славу нашей родине, что еще ярче засверкала звезда СССР во всем мире...

Голос Шмидта становился все громче и громче. Кругом тишина, и кажется, будто вся Арктика слушает речь ледового комиссара:

- Сегодня мы прощаемся с полюсом, прощаемся тепло, ибо полюс оказался для нас не страшным, а гостеприимным, родным, словно он веками ждал, чтобы стать советским, словно он нашел своих настоящих хозяев.

Мы улетаем. Четверо наших лучших товарищей, наших лучших друзей остаются на полюсе. Мы уверены, что они высоко будут держать знамя, которое мы сейчас им вручаем. Мы уверены, что их работа в истории мировой науки никогда не забудется, а в истории нашей страны будет новой страницей большевистских побед.

Поздравляю остающихся с великой задачей, возложенной на них родиной!..

Шмидту отвечал начальник первой в мире зимовки на дрейфующей льдине в районе Северного полюса -Папанин.

- От имени четырех остающихся здесь сынов социалистической родины я прошу Отто Юльевича передать товарищу Сталину, что мы с честью выполним задание и оправдаем огромное доверие, оказанное нам.

Мы никогда не посрамим достоинства граждан Советского Союза. Будьте спокойны за нас, дорогие друзья. Трудности нас не страшат. Вы улетаете, но мы не остаемся одинокими. Мы чувствуем поддержку всей нашей страны, всего советского народа.

До свиданья, друзья!

Спасибо вам за все!..

Когда Папанин закончил свою речь, Шмидт скомандовал:

- Поднимайте флаги!

Кренкель потянул шнуры.

По алюминиевым мачтам поползли вверх два знамени-государственный флаг СССР и флаг с портретом товарища Сталина. Два ярких стяга отпечатались на белых облаках, заиграли на солнце, заполыхали на ветру, и сразу ожил лагерь, сразу забылось, что, под нами не земля, а застывшая ледяная глыба.

Шмидт зачитал рапорт товарищ}7 Сталину. Мы сняли шапки и пропели "Интернационал".

Ружейный салют.

- Ура товарищу Сталину! - воскликнул Шмидт.

- Ура товарищу Сталину!-ответили окружающие и повторили это восклицание несколько раз.

Так состоялось официальное открытие станции "Северный полюс".

В 3 часа утра участники экспедиции собрались на аэродроме. В 3 часа 25 минут все были готовы к отлету. Мы горячо обняли четырех отважных зимовщиков. Раздалась команда:

- По самолетам!

В это время ко мне подошел Папанин.

- Сфотографируй меня и Петю Ширшова. Петя смолоду седой. Я поседел в годы гражданской войны. Вот ты и сними нас, чтобы потом не сказали, что мы поседели на полюсе...

Я снял Папанина и Ширшова и обещал написать в газету о том, что он и Петя действительно седые. Потом мы еще раз крепко расцеловались и расстались.

В этот раз я летел на флагманском корабле "СССР-Н-170", которым управляли Водопьянов и Бабушкин. Взлетая, мы видели, как одна за другой поднялись остальные машины экспедиции. Взлет занял семь минут.

Внизу мы видели маленькие строения первого полюсного поселка, алые флаги советской экспедиции, развевавшиеся на ветру.

В разных концах ледового поля стояли нагруженные нарты. Это были запасные склады продовольствия и оборудования. Ритмично кружился винт ветряка.

Четыре маленькие человеческие фигурки стояли на опустевшем аэродроме, провожая удалявшиеся самолеты.

Погода была не особенно хорошая. Сначала мы шли на высоте 1200 метров, над облаками, затем выше. Изредка в нижнем слое облаков обнаруживались разрывы, и мы успевали рассмотреть большие льдины.

Когда мы достигли 85° северной широты, Шевелев, находившийся на борту самолета Алексеева, вызвал по радиотелефону Шмидта. Разговор шел о том, чтобы совершить посадку на льдину, как это было условлено еще до отлета, когда выяснилось, что бензина на четыре машины нехватит. Начальник экспедиции подтвердил первоначальный план. Алексеев начал снижаться и скоро провалился в облака, как в молочную кашу.

Мы начали внимательно слушать самолет Алексеева. Оттуда по ультракоротковолновому радиотелефону передавали:

- Высота тысяча шестьсот метров. Идем в облаках.

- Высота тысяча триста. Ничего не видим.

- Высота тысяча сто. Идем в облаках. Темно...

Голос звучал все глуше и глуше. Передатчик оказался недостаточно сильным, чтобы пробить толщу облаков.

Наконец голос исчез...

Что с нашими друзьями? Удачно ли они вышли из облаков? Нашли ли они льдину для посадки? Достаточно ли крепка эта льдина?

Мы беспокоились, но все же верили, что отличный экипаж самолета "СССР-Н-172" справится с любой задачей. Тем более, что командовал им прекрасный знаток льдов-Алексеев.

В 8 часов 23 минуты в разрывах между облаками показался остров Рудольфа. Главный штурман экспедиции Иван Тимофеевич Спирин привел нас по прямой линии точно к цели.

Туман, покрывавший остров, быстро рассеялся, пока мы пролетели последние километры, и все три машины благополучно опустились на купол ледника.

Надо ли говорить, какой радостной была встреча с товарищами, ждавшими нас на острове!

И тут же они сообщили нам, что Алексеев благополучно сел. Льдина не особенно толстая-всего около метра, но прекрасно выдерживает тяжесть самолета.

Алексеев с нетерпением ждет бензина, чтобы прилететь на остров Рудольфа.

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА БОЛЬШУЮ ЗЕМЛЮ

Алексеев просидел на льдине больше двух суток. Погода несколько задержала Головина, но 8 июня вечером он отвез Алексееву бензин, и вскоре самолет "СССР-Н-172" вернулся на Рудольф.

Перед этим произошло любопытное событие.

6 июня летчик /I. Крузе и штурман Л. Рубинштейн полетели на самолете "П-5" на 85-ю параллель и сели там, чтобы сообщать нам о погоде, когда мы шли с полюса на остров Рудольфа. Возвратиться на остров 6 июня им помешала погода, так же как она мешала Головину отвезти бензил для Алексеева. Когда Головин прилетел к Алексееву, мы разговаривали с экипажем алексеевского самолета по радиотелефону. Мы слышали его не хуже, чем слышим по телефону в Москве, или в Ленинграде, или в каком-нибудь другом городе на Большой земле. Алексеев сообщил нам:

- Несколько минут назад над нами пролетел Круае. Только что появился Головин. Головин встретился с Крузе в воздухе...

Потом мы шутили по этому поводу: