Кейстут Закорецкий - День-М - 2 или Почему Сталин поделил Корею

Москва помощь оказала - значительным количеством оружия, боеприпасов, техникой и деньгами (свыше 10 млн. рублей золотом). 16 марта 1921 г. в Москве был подписан договор между РСФСР и Турцией "О дружбе и братстве", а 13 октября 1921 г. были заключены договоры между Турцией и советскими республиками Закавказья. И как может понимать каждый, подробно знакомясь с той ситуацией, в тот момент от ее правительства в уплату можно было потребовать все, что угодно. Почему Ленин этим не воспользовался - вопрос особый, рассматривать его здесь не будем.

Как-то очень давно, в начале 70-х годов, я случайно оказался рядом с картой СССР в присутствии школьного учителя истории. Проведя рукой по границе на Кавказе и просто так спросив о потере Карса, я вдруг услышал от него странное мнение, что Карскую область Ленин отдал сам. И эту мысль он чем-то аргументировал, но детали я уже не помню, однако основная идея запомнилась.

Как бы там ни было, получив помощь и остановив в 1921 г. греческие армии, турецкие войска перешли в наступление и к концу 1923 года освободили страну (23.10.1923 они вступили в Стамбул). А в декабре 1925 г. между СССР и Турцией был заключен новый договор "О дружбе и нейтралитете".

Зная такую историю, несерьезно заявлять, что в 1921 году Турция воспользовалась чьей-то слабостью. Это напоминает о провокации. И возникает вопрос: зачем Сталину потребовалось в 1945 г. осложнять с ней отношения? На него советские идеологи отвечать не хотели. Тем более, что 30 мая 1953 года (уже после смерти тирана), советское правительство отказалось от своих требований к Турции. В том числе и по поводу проливов (признав Конвенцию в Монтре).

А что в ней не нравилось Сталину? Конвенция разрешала контролировать проход кораблей по проливам только Турции. При этом, мирные суда могли свободно проходить в любое время. А военные Советский Союз мог проводить свободно только в мирное время. В случае войны это зависело от решения турецкого правительства.

После смерти Сталина такие условия вполне устроили Советский Союз, но при его жизни после 1944 года этот порядок оказался почему-то недопустимым. Сталин сравнивал его с правами японского императора и добивался пересмотра, в том числе с помощью размещения на проливах советских войск. Западные союзники на такое решение не согласились. А настойчивые претензии СССР по этим вопросам потом вылились в создание в Турции американских военных баз, которые, в свою очередь, послужили причиной для обвинения США в агрессивных действиях против Советского Союза. Так кто кого провоцировал?

Кроме того, оказывается, что на Потсдамской конференции Сталин пытался рассмотреть еще и вопрос о Танжере - городе и порте на северо-западе Африки, у входа в Гибралтарский пролив. В 1940 г. он был захвачен Испанией. Сталин предлагал сделать зону Танжера международной, отобрав его у Испании. Хорошим поводом для этого было бы обвинение правительства Франко в пособничестве фашистам. Но западные союзники в Потсдаме на это не пошли. Они признали, что у СССР могут быть претензии к Франко за то, что тот послал на восточный фронт "Голубую дивизию". Но они заявили, что против англо-американских сил он никаких враждебных действий не совершал.

А также, на Потсдамской конференции советской делегацией неоднократно поднимался вопрос о "подопечных территориях", под которыми подразумевались колонии Италии в Африке. К тому времени все они были оккупированы Англией (в результате боев). Причем, Черчилль специально подчеркнул, что ВСЕ колонии Италии были освобождены именно войсками Ее величества, на что получил от Трумэна ехидное замечание уточняющим вопросом: "ВСЕ?" (видимо, вспомнив об американской помощи Англии). Но дальше президент США не проявил интереса к этой теме. Черчилль был удивлен, что эта ситуация еще кого-то интересует из присутствующих и подробно обсуждать ее отказался. В конечном итоге, вопрос об итальянских колониях был передан на решение мирных переговоров, которые проходили в 1946 году (и на которых дольше всего СССР "бился" именно с Италией!).

Если соединить одной линией черноморские проливы, север Ливии и Танжер, то видна забота Сталина о свободном выходе в Атлантический океан. Но для чего это ему потребовалось после жесточайшей войны? Ради престижа? О чем тут спорить, если для мирных судов проблем не было - плавай, где хочешь. Проблемы могли возникнуть только с военными кораблями и в военное время.

Но в Атлантический океан можно пройти и из Балтийского моря (но тоже по ряду проливов). Заботил ли Сталина этот путь? На Потсдамской конференции ситуация с северными проливами не рассматривалась, но есть двухтомник "ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ СССР", том (книга) первая, 1917-1950 (М., 1967). В ней дается краткий перечень разных событий, в т.ч. даты подписания различных договоров. Просматривая как-то статьи о 1946 годе я наткнулся на сообщение о подписании в июле-августе двух договоров между СССР и Данией (по торговле и мореплаванию). Сами по себе эти сведения, конечно, ничего не говорят. Но следом за ними напечатано сообщение ТАСС 3 сентября о протесте советского правительства против попыток вмешательства правительства США в торговые переговоры между СССР и Швецией о заключении долгосрочного торгового соглашения (подписано 7 октября 1946). "Ага!" - подумал я, - "видимо, Сталин отрабатывает обеспечение выхода в Атлантический океан из Балтийского моря! Но тогда должен быть и договор с Норвегией!" И точно, следом в книге идет информация о подписании 27 декабря 1946 соглашения между СССР и Норвегией о товарообороте и платежах... Так что же беспокоило Сталина в середине 40-х годов? Установление долгого и прочного мира на Земле?

Следующим значительным событием в международной жизни после Потсдама оказались Парижские мирные переговоры, вспоминать о которых советские историки не любили.

Руководителем советской делегации на них был Молотов, США - госсекретарь Бирнс, Великобритании - Бевин, Франции - Бидо. В книге Роя Медведева "ОНИ ОКРУЖАЛИ СТАЛИНА" (Москва, "Политиздат", 1990) приводится интересное воспоминание дипломата Чарльза Болена:

-... Молотов был великолепным бюрократом.... Он выдвигал просьбы, не заботясь о том, что делается посмешищем в глазах остальных министров иностранных дел. Однажды в Париже, когда Молотов оттягивал соглашение, поскольку споткнулся на процедурных вопросах, я слышал, как он в течение четырех часов повторял одну фразу: "Советская делегация не позволит превратить конференцию в резиновый штамп",- и отвергал все попытки Бирнса и Бевина сблизить позиции.

Рой Медведев добавляет:

"В том смысле, что он неутомимо преследовал свою цель, его можно назвать искусным дипломатом. Он никогда не проводил собственной политики, Сталин делал политику; Молотов претворял ее в жизнь".