Анастасия Зорич - Тайна золотых актиний

- Нет, спасибо! - торопливо проговорил Костя

- Нет, нет, не надо, - тут же поддержал его Валентин.

- Мы тонну воды выпили, - хватил через край Руслан.

Но чего же Валентин до сих пор не сказал, кто они и зачем пришли. Чтоб не порвать бумагу, в которую был завернуть портсигар, Костя стал аккуратно извлекать его из кармана, сказав при этом:

- Мы подумали, может, вещь принадлежит вам.

- На дне моря под камнем нашли, - добавил Руслан.

Орест Владимирович, еще больше ссутулясь, смотрел на белый прямоугольник, не решаясь протянуть руку, словно чего-то боялся, боялся - произошла ошибка, которая сейчас раскроется и окажется, что не его навестили эти загоревшие, пропахшие морем ребята.

Руслан приподнялся, развернул бумагу и открыл блестевший, как новенький, портсигар:

- Вот: "Грозному Оресту в день рождения от Ивана. Теплоход "Жан Жорес". Сорок первый год, ноябрь".

На запавших щеках Ореста Владимировича медленно проступали кирпичные пятна. Он смотрел на портсигар и, казалось, не видел его, прислушиваясь к чему-то внутри себя.

- Да, да, со мной... Это было со мной, - пробормотал он, неуверенно протягивая руку.

Вдруг из глаз его неудержимо полились слезы.

- Припоминаю... Да, я припоминаю! - Он потер руками лоб, виски. - Я должен вспомнить... - Бережно взял портсигар, открыл.

Лицо его стало неузнаваемым: побелевшие, плотно стиснутые губы, сведенные брови, напряженно вглядывающиеся в надпись на внутренней стороне портсигара. И вдруг разомкнулись губы и едва различимо, глухо зашептал:

- Припоминаю... припоминаю! Ванюша, братишка... Мой малыш. Орест Владимирович прижал портсигар к губам, прикрыл глаза...

- Пойдем, поставим чай, - тихо сказал Валентин, кинув Руслану и Косте.

Они вошли в комнату. В ней, кроме стола, узкой койки и двух стульев ничего не было. На стене висел лишь прикрытый целлофановой пленкой китель с орденами и медалями за оборону Одессы, Севастополя, Кавказа и еще медали, медали...

В крохотной загородке стояла газовая плита и более чем скромная кухонная утварь.

- Похоже, он только сейчас начал что-то вспоминать, неуверенно проговорил Костя.

- Так оно и есть. Потому о нем ничего не знают ни дед Петя, ни Кравчук, - заметил Руслан.

- Бывает, потеря памяти совсем или частично после ранения, тяжелой контузии. Вы заметили, у него что-то не в порядке с шейными позвонками, - негромко рассуждал Валентин. - Видно, какие-то провалы в памяти. А увидел портсигар и что-то начало воскрешаться, восстанавливаться.

- Но ведь он мог найти своих товарищей... - начал было Костя.

- Каких товарищей?! - прервал его Руслан. - Как найти, если он их не помнит?

- Так ведь они его помнят, - настаивал на своем Костя. Валентин взглянул на ребят и медленно заговорил:

- Не спорьте. Все это очень тяжело. Очень сложно. Думаете, легко человеку, чувствуя свою... болезнь, показать ее на людях... Не просто все это... И вы ведите себя так, будто ничего не заметили. Все ясно?! Вот и хорошо. А теперь - за дело!

Валентин поставил на огонь чайник и глянул на Руслана.

Тот кивнул и проворно, не хуже любой девчонки, принялся наводить порядок. Костя считал себя уже большим специалистом по мытью посуды, поэтому занялся тарелкой из-под овсяной каши и казанком.

Чая было мало - на самом донышке коробки. Сахару и того меньше.

- Завтра перед занятиями занесешь Оресту Владимировичу все, что нужно, - скороговоркой бросил Валентин. - Ты меня понял, Костя?

- Понял, - с готовностью кивнул тот.

- Только вот с деньгами... - Валентин запустил руку в свой пустой карман. В "Рваных парусах" он вытряхнул из него последнюю мелочь на пачку печенья.

- Так есть же! - воскликнул Костя, вспомнив, что мама оставила им деньги. - Мы ж оттуда ничего не брали!

- А теперь возьмешь, сколько нужно. Пойди, Руслан, глянь, можно ли подавать чай. Через минуту Руслан возвратился и сказал: все в порядке и хозяин очень доволен, что они сами похозяйничали.

Когда на столике появились стаканы с чаем и печенье, которое Руслан высыпал на тарелку, Орест Владимирович был почти спокоен, даже красные пятна постепенно сходили с его лица.

- Сосед, живший здесь прежде, как-то уговорил вместе отправиться на рыбалку. Давно я у моря не был, все как-то... не получалось, а тут такой соблазн... На шаланду приятель обещал взять, - задумчиво повествовал Орест Владимирович. - Да, видно, я переоценил свои силы. Плохо мне было... Совсем, совсем плохо... голова... Очень разболелась голова.

- Зато морем подышали, - ободряюще заметил Валентин. Орест Владимирович печально улыбнулся:

- На этой рыбалке я и потерял портсигар. Не заметил, когда, где...

- Значит, Иван ваш младший брат? - спросил Костя. Теперь он уже не сомневался: находка была дорога Оресту Владимировичу. Ведь в комнате ни фотографий, ни мелочей, которые сопровождают человека всю жизнь. Видно, все-все отобрала война...

- В том-то и дело. Ничего мне надпись на крышке не говорила. Орест Владимирович понизил голос: - Был портсигар, а не помнил, что от брата... Я брата не помнил... и вообще ничего... Совсем ничего... Да, даже брата. Не помнил брата... будто жизнь моя началась с белой палаты... И себя не помнил. Вот началось все с госпиталя. - Речь его стала неуверенной, неровной, говорил Орест Владимирович медленно, что-то припоминая. С трудом приподнялся. Возвращался к уже сказанному и снова продолжал свое горькое повествование.

Долго не осознавал, что же с ним произошло. Потом постепенно до него дошло, что прошлую жизнь надо перечеркнуть, будто ее и не было. Кроме нестерпимой боли в голове, попытки что-то припомнить ничего не приносили.

- А теперь, когда мы... пришли? - осторожно осведомился Валентин.

Костя даже дыхание затаил. Выходит, не просто радость доставили они Оресту Владимировичу, а сделали что-то очень для него важное, нужное.

- Теперь?! Да... теперь... - Орест Владимирович словно самому себе что-то объяснил: - Получилось как-то вдруг, будто сильный толчок... Или нет, не так... Будто свет в темноте вспыхнул... Я вспомнил... Вспомнил Ванюшу малышом и... остальное вспомнил...

Костя подумал: счастье, что увидел золотые актинии и не смог от них глаз оторвать. А если б проплыл мимо? И живые эти цветы, наверное, как-то почувствовали: их заметили, ими любуются. Любуются тут, на дне моря. Захотели и его вознаградить. Вот и открыли ему свою тайну.

Конечно, мама, может, даже Руслан, скажут: все это выдумки, фантазии. Но пусть они будут - фантазии! Они только его, Костины, и никто об этом не узнает.

А Орест Владимирович продолжал свой рассказ:

- Да, Ваня, младший брат. Явственно вижу нашу последнюю встречу. - Он прикрыл рукой глаза, словно хотел явственно представить себе то, что все время ускользало из его травмированного мозга. - Да, да братишка в морской пехоте. Они грузились на наше судно. Кажется, мы уходили последними.