Алексей Исаев - Антисуворов. Большая ложь маленького человечка

«Простите меня. Если не готовы прощать, не читайте дальше этих строк, проклинайте меня и мою книгу — не читая. Так делают многие. Я замахнулся на самое святое, что есть у нашего народа, я замахнулся на единственную святыню, которая у народа осталась, — на память о Войне, о так называемой „великой отечественной войне“. Это понятие я беру в кавычки и пишу с малой буквы. Простите меня...

У меня пустая душа, а мозг переполнен номерами дивизий. Носить в мозгу такую книгу я долго не мог. Ее НАДО было написать. Но для этого надо было бежать из страны. Для этого надо было стать предателем...»

Эти слова Владимира Богдановича взяты из вступления к «Ледоколу». [Суворов В.Б. Ледокол. Кто начал Вторую мировую войну? М.: Новое время. 1992. (Далее по тексту «Ледокол».)] В. Суворов разрывает на себе одежды, посыпает голову пеплом, в каком-то экстазе называет себя предателем, негодяем и вообще нехорошим человеком, не пожалевшим даже собственного папу. Мол, не хотелось, но надо было. Надо было открыть миру правду, сорвать покровы и предъявить слегка ошарашенной мировой общественности истинных виновников развязывания Второй мировой войны. Даже предателем для этого пришлось стать.

Надо сказать, я не ставлю своей целью давать оценку поступкам английского публициста Владимира Богдановича Резуна, пишущего под псевдонимом Виктор Суворов. Это, в конце концов, не мое дело. В этой книге я просто разберу труды Владимира Богдановича, их доказательную базу и уровень его книг в целом. Стоило ли ради них совершать все те поступки, о которых он так душераздирающе написал в предисловии к «Ледоколу». Начнем с главного, с методов исследования, той технологии, которую Владимир Богданович использует для построения доказательств. В. Суворов с первых же страниц своего повествования утверждает, что опирается на открытые советские источники, которые каждый желающий может открыть и проверить справедливость «находок» публициста-новатора. Но многие ли из читателей «Ледокола» и «Дня М» бросились в библиотеку, чтобы сравнить приведенные цитаты с первоисточниками? Боюсь, что таких — единицы. Большинство поверили в честность цитирования и правильное понимание контекста цитаты.

В свое время один мой приятель зашел ко мне, чтобы посмотреть новинки моей библиотеки. Слово за слово, разговор повернул на В. Суворова и его эпохальные труды. Собственно, это было продолжение давнего спора, поэтому, чтобы не толочь воду в ступе, я подошел к полке, на которой стояли произведения Владимира Богдановича, и предложил другу выбрать наугад любую страницу любой из книг В. Суворова, утверждая, что найду на ней искажение фактов цитируемых мемуаров или книг. Он с сомнением полистал «Ледокол» 1992 года издания и выбрал 202-ю страницу. Долго искать не пришлось — некоторые, мягко говоря, искажения, встретились сразу, в первом же абзаце. Владимир Богданович пишет:

«Полковник С. Ф. Хвалей (в то время заместитель командира 202-й моторизованной дивизии 12-го механизированного корпуса 8-й армии): „В ночь на 18 июня 1941 года наша дивизия ушла на полевые учения“ (Хвалей С. Ф. На Северо-Западном фронте (1941—1943): Сборник статей. М.: Наука, 1969. С. 310).

Тут же полковник говорит:

«Так получилось, что подразделения дивизии к началу войны оказались прямо за пограничными заставами, то есть в непосредственной близости от государственной границы».

Вроде бы все ясно — дивизию выдвинули прямо к границе. Видимо, в процессе подготовки к нападению на Германию. Читатель получает очередное доказательство теории Владимира Богдановича. Читатель верит Владимиру Богдановичу на слово. Читатель не станет искать указанные мемуары и проверять цитату. А стоило бы. Дело в том, что на 310-й странице указанной книги написано следующее: «Случилось так, что дивизионы артполка в этот день, во время полевых учений, меняя огневые позиции, оказались в боевых порядках мотопехоты. И когда фашистские войска смяли пограничные заставы и части 125-й стрелковой дивизии и широкой лавиной двинулись на нашу дивизию, артиллеристы в упор расстреливали мотоциклистов, жгли танки». И все. 202-я дивизия не стояла за пограничниками. Немцы смяли погранзаставы, части 125-й стрелковой дивизии и только потом столкнулись с 202-й дивизией. Более того, полковник ясно указывает рубеж развертывания дивизии: Кельме — Кражай. Читатель, не поленись взять карту и посмотреть, насколько это близко к границе. Стоило ли держать в голове номера дивизий, если не можешь даже правильно процитировать источник? Или, может быть, это не ошибка? Может быть, это сознательное искажение информации? Ведь большинство читателей не станет проверять автора. Большинство читателей просто не имеет для этого возможности. И читатель верит Владимиру Богдановичу на слово. А зря.

На этом игра в страницы не закончилась. Следующей была выбрана страница 232. И снова мы сталкиваемся с искажением фактов:

«Итак, под прикрытием Сообщения ТАСС военные командиры высших рангов во главе армий, и один даже во главе штаба фронта, тайно перебрасываются к германским границам, бросив на произвол судьбы (и НКВД) ВСЕ внутренние военные округа».

Хотя по состоянию на 22 июня 1941 года стрелковые корпуса ОрВО, СибВО и дивизии АрхВО с места не тронулись. Значительная часть дивизий УрВО и ПриВО в вагоны еще не грузилась. В качестве примера Владимиром Богдановичем приводится:

«19-я армия — это все войска и штабы Северо-Кавказского военного округа. Командующий округом генерал-лейтенант И. С. Конев объединил все войска своего округа в 19-ю армию, встал во главе этой армии и тайно двинулся на запад, бросив округ без всякого военного контроля».

Сам Конев пишет об этом так: «Оставаясь командующим войсками Северо-Кавказского военного округа, я вступил в командование 19-й армией» (Конев И. С. Записки командующего фронтом. М.: Голос, 2000. С. 36). В момент начала войны, 22 июня, Иван Степанович находился в Ростове-на-Дону, в штабе округа. (Там же. С. 38—39.) И опять читатель не станет проверять Владимира Богдановича.

В газетных статьях количество, скажем так, искажений действительности на единицу печатного текста у В. Суворова возрастает. Например, интервью Владимира Богдановича корреспонденту газеты «Московский комсомолец» М. Дейчу 29 апреля 2000 года. Цитирую:

«Сколько у нас было армий к июню 1941 года? Цифры нет. Сколько было механизированных корпусов? Написано: „несколько“. Сколько воздушно-десантных корпусов? Непонятно. Нет даже точных сведений о том, сколько было военных округов и кто ими командовал».