Леонид Васильев - История Востока. Том 1

Юго-Восточная Азия – интересный и во многих отношениях уникальный регион, место пересечения многих мировых путей, миграционных потоков, культурных влияний. Пожалуй, в этом смысле его можно сравнить только с ближневосточным регионом. Но если ближневосточные земли были в свое время колыбелью мировой цивилизации, если к ним так или иначе тянутся истоки едва ли не всех древнейших народов мира, важнейших изобретений и технологических открытий, то с юго-восточноазиатским регионом дело обстоит несколько иначе, хотя и в чем-то похоже.

Сходство в том, что, как и Ближний Восток, Юго-Восточная Азия еще на заре процесса антропогенеза была местом обитания человекообразных: именно здесь наука еще в прошлом веке обнаружила следы архантропов (питекантроп яванский), а в середине XX в. дала и множество других аналогичных открытий. Если и есть на Земле самостоятельные – иные, кроме ближневосточного, – центры неолитической революции, то в Евразии это именно юго-восточноазиатский: здесь археологи нашли следы раннеземледельческих культур едва ли не большей древности, чем ближневосточные. Однако существенная разница в том, что земледелие в этом регионе было представлено выращиванием клубне– и корнеплодных (особенно таро и ямса), но не зерновых.

Казалось бы, разница не столь уж велика, главное все-таки в принципе: дошли же жившие здесь народы, причем вполне самостоятельно, до искусства выращивания растений и собирания плодов! Как, к слову, и до искусства керамики. И все-таки эта разница не только колоссальная, но и в некотором смысле роковая по результатам: возделывание зерновых привело в свое время ближневосточный регион к накоплению избыточного продукта, которое сделало возможным возникновение первичных очагов цивилизации и государственности, тогда как возделывание клубней с их менее полезными свойствами к этому не привело (клубни, в отличие от зерна, долго не сохранишь, особенно в жарком климате, да и еда эта по своему составу во многом уступает зерну). И хотя несколько десятилетий назад специалисты нашли в пещерах Таиланда следы весьма древней культуры бронзового века, что вносит немало нового в существующие представления о развитии и распространении бронзовых изделий, решающей роли в пересмотре взглядов на место юго-восточноазиатского региона в мировой истории это не сыграло. Ни местное земледелие, ни – позже – изделия из бронзы не привели здесь к возникновению древнейших очагов цивилизации и государственности, которые были бы сопоставимы с ближневосточными.

Достаточно рано, еще в IV тысячелетии до н.э., быть может, не без воздействия извне, юго-восточноазиатские народы перешли к возделыванию зерновых, в частности риса, но лишь сравнительно поздно, незадолго до нашей эры, в этом регионе стали возникать первые протогосударственные образования. Не вполне ясны причины такой задержки в развитии региона, который стартовал так давно и достиг столь многого еще в глубокой древности. Быть может, сыграли свою роль не очень благоприятные для образования крупных политических организмов природные условия, включая жаркий, тропический климат. Или свою роль сыграла географическая среда с преобладанием гористых районов с узкими и замкнутыми долинами, отделенных друг от друга островов. Но факт остается фактом: только незадолго до начала нашей эры в этом регионе складываются первые протогосударства, возникавшие под сильным влиянием, а порой и под прямым воздействием индийской культуры.

Индийское культурное влияние (брахманизм, касты, индуизм в форме шиваизма и вишнуизма, затем буддизм) определяло социальное и политическое развитие протогосударств и ранних государств всего юго-восточноазиатского региона, как его полуостровной части (Индокитай), так и островной, включая Цейлон (хотя этот остров в строго географическом смысле не входит в Юго-Восточную Азию, по историческим судьбам он достаточно тесно примыкает к ней, что мы и примем во внимание, не говоря уже об удобстве изложения). Воздействие индийской культуры было самым непосредственным: многие представители правящих домов в регионе возводили свой род к выходцам из Индии и весьма этим гордились. В религиозных верованиях и в социальной структуре, включая кастовое членение, это воздействие видно, что называется, невооруженным глазом. Но со временем влияние со стороны Индии ослабевало. Зато усиливались иные потоки культурного взаимодействия.

Прежде всего имеется в виду Китай. Западные районы Индокитая и особенно Вьетнам были зоной китайского влияния уже со времен династии Цинь, когда первые вьетнамские протогосударства были подчинены циньской армией и затем на долгие века, несмотря на порой героическое сопротивление вьетнамцев, оставались под властью Китая. Да и после обретения Вьетнамом независимости китайское влияние в регионе не ослабло. Даже наоборот, усилилось. Еще позже появился в регионе и третий мощный поток культурного воздействия – мусульманский, который стал вытеснять индийское влияние.

Таким образом, страны и народы Юго-Восточной Азии оказались под воздействием трех великих восточных цивилизаций. Естественно, это не могло не наложить на регион своего отпечатка и не сказаться на сложности культурно-политической ситуации. Если же прибавить к сказанному, что в Индокитай постоянно шли с севера миграционные потоки и что этот полуостров с его горными цепями, узкими долинами, бурными реками и джунглями был, что называется, самой природой уготован для существования здесь многочисленных разрозненных и этнически замкнутых групп, то станет очевидным, что и этническая, языковая ситуация в этом регионе достаточно сложна. Обратимся теперь к истории основных стран и народов Индокитая, затронув при этом и Цейлон.

В географическом и историко-культурном плане Цейлон всегда тяготел к Индии. Но он всегда имел и достаточно тесные связи с Индокитаем. В частности, немалая доля того культурного влияния со стороны Индии, о котором уже говорилось, шла именно через Цейлон, который на рубеже нашей эры стал признанным центром пришедшего туда из Индии буддизма в его ранней хинаянистской модификации, буддизма Тхеравады.

Трудно с точностью говорить о первых шагах государственности на этом острове. Легенды повествуют о том, что в III в. до н.э. местный правитель послал посольство ко двору императора Ашоки и что в ответ на Цейлон прибыл сын Ашоки, буддийский монах Махинда, который обратил в буддизм правителя острова, его окружение, а затем и все местное население. Неясно, насколько эти предания соответствуют истине, но весьма вероятно, что они как-то отражают ее и что именно в III в. до н.э. под влиянием потока мигрантов-буддистов из Индии, ознакомивших местное население с буддизмом и другими элементами индийской цивилизации, включая и рисосеяние, на острове возникли первые устойчивые государственные образования. Во всяком случае вполне определенно, что государство со столицей в Анурадхапуре с самого своего возникновения стало буддийским, а буддийские монастыри и монахи играли в нем огромную роль. Цейлон быстро превратился в святилище буддизма. Здесь был торжественно высажен отросток от священного дерева, под которым некогда, по преданию, прозрел великий Будда. Сюда со всей тщательностью и пышностью были привезены некоторые мощи Будды. Здесь началось составление писаного канона буддизма Трипитаки. И наконец, именно на Цейлоне в первые века нашей эры был выстроен знаменитый храм в Канди, где как самое ценное достояние страны хранился зуб Будды, для поклонения которому стекались из соседних буддийских стран многочисленные пилигримы.