Олег Гордиевский - КГБ

Летом 1948 года, вернувшись из Москвы, куда он ездил за инструкциями, Ракоши собрал всю верхушку партии, за исключением Райка, и проинформировал об имеющихся «доказательствах» сотрудничества Райка с американской разведкой. Яноша Кадара (с 1956 по 1988 год — первый секретарь ЦК партии) вызвали на совещание и объявили, что в связи с серьезными подозрениями в отношении Райка, «хотя и не доказанными безусловно», тот не может больше оставаться на посту министра внутренних дел, руководящего АВО. Кадара на время назначили министром внутренних дел, а Райка — министром иностранных дел. Для подготовки дела против Райка и других мнимых заговорщиков в АВО был создан особо секретный отдел, который возглавили шеф всей организации Габор Петер и два его ближайших помощника — полковники Эрне Сюч и Дьюла Дечи. Инициатива, правда, осталась в руках МГБ. Генерал Федор Белкин, главный «советник» в Юго-Восточной Европе, отправил в Будапешт двух генералов — Лихачева и Макарова для наблюдения за подготовкой к арестам и показательному суду. Группа советников из МГБ разрослась до 40 человек. В мае 1949 года по просьбе АВО Филда отправили в Прагу для возможной работы преподавателем в университете. Но глава чехословацкой службы безопасности Индржих Веселый не особенно верил в выдуманную МГБ историю о заговоре Филда и вначале противился требованиям АВО арестовать его. Тогда вмешался генерал Белкин. Позже Веселый заявлял, что президент Готвальд сказал ему: «Если генерал Белкин… считает, что так надо, делай, как они хотят.» 11 мая Филда арестовали в Праге. На следующий день его перевезли в Будапешт для совместного допроса МГБ и АВО. 17 мая Петер собрал на совещание руководящий состав АВО и объявил о раскрытии масштабного заговора, в котором замешаны западные спецслужбы и «цепной пес империализма» Иосип Тито. Была сделана попытка успокоить подозрения Райка еще на две недели. 29 мая Ракоши пригласил его с женой на воскресный обед. На следующий день Райка арестовали. 11 июня Кадар как министр, руководящий АВО, докладывал на совещании Центрального Комитета. «Были, конечно, и такие, кто не верил в виновность Райка, — говорил он позже, — но большинство были просто парализованы страхом.» Совещание, по словам Кадара, было подготовлено Ракоши, первым секретарем партии.

За допросами Райка, которые проводили вместе сотрудники АВО и советники из МГБ, следил Белкин, старший «советник» по Юго-Восточной Европе. Бела Сас, один из предполагаемых соучастников Райка, вспоминает, как во время допроса «венгры заискивающе улыбались, когда к ним обращались русские. Самые плоские шутки офицеров (МГБ) вызывали у них взрыв хохота.» Во время допросов Белкин одну за другой курил американские сигареты «Олд голд», которые держал в кожаном портсигаре. Он постоянно возмущался. Когда Сасу не удалось изобличить Райка, он вскочил, бросил в ярости пачку бумаг, которые держал в руках, схватил у меня из-под носа портсигар и минуты полторы кричал по-русски: «Это тебе не троцкистское собрание, здесь не место для провокаций!»

Хотя Белкин и советники из МГБ часто приказывали бить и пытать допрашиваемых, делали это всегда сотрудники АВО. Один из главных палачей Владимир Фаркаш утверждал позже, что он просто выполнял приказы Москвы.

Габор Петер, глава АВО, жаловался, что побои и пытки не заставили Райка сознаться. Кадар, по его словам, сказал ему позже, что «даже хортисты не смогли сломить Райка. Битьем от него ничего не добьешься. Тогда они перестали применять силу.» На Райка больше действовали угрозы в отношении семьи. Но похоже, что в конце концов он сознался в основном из сталинского чувства долга перед партией. Кадар навестил Райка в тюрьме и попросил его послужить партии и сознаться, чтобы на суде можно было доказать, что Тито — агент империализма. Все Политбюро, говорил Кадар, знает, что он невиновен, но просит его принести себя в жертву делу партии. Приговор, даже смертный, будет вынесен для отвода глаз. Кадар пообещал ему и семье новую жизнь под новыми именами в Советском Союзе. Эта беседа Кадара с Райком была записана на пленку, о чем Кадар не догадывался. Ракоши, чтобы отомстить Кадару, дал прослушать эту пленку членам ЦК незадолго до того, как его отстранили от власти в 1956 году.

Показательный суд над Райком и семерыми его мнимыми соучастниками проходил в сентябре 1949 года в Народном суде Будапешта и представлял собой практическое воплощение легенды о масштабном заговоре, который связывал Тито с подрывными действиями западных разведывательных служб. Во второстепенных ролях выступали Тибор Соньи, начальник управления кадров партии, который был якобы основным связующим звеном между Райком и ЦРУ; Лазар Бранков, бывший югославский офицер по взаимодействию разведок и якобы связной Райка с Тито, и генерал-лейтенант Дьердь Пальфи, который сознался в подготовке военного переворота. В своей заключительной речи обвинитель заявил:

«Этот суд имеет международное значение… На скамье подсудимых сидят не только Райк и его соучастники. С ними вместе их зарубежные хозяева, империалистические заговорщики из Белграда и Вашингтона… Из прозвучавших здесь доказательств совершенно ясно, что даже во время войны с Гитлером американские разведывательные службы готовились к борьбе против сил социализма и демократии. За Ранковичем стоят тени Филда и Даллеса… Задуманный Тито и его кликой заговор в Венгрии, который должна была осуществить шпионская группа Райка, нельзя рассматривать вне контекста глобальных планов американских империалистов».

Райка и еще четверых приговорили к смертной казни. Советники из МГБ, как и сотрудники АВО, прекрасно знали, что большинство доказательств, использованных для разыгрывания нравоучительного спектакля, были сфабрикованы. МГБ действительно проинструктировало АВО, как отрепетировать с обвиняемыми поведение на суде, чтобы все звучало правдоподобно. Большинство офицеров МГБ, однако, не сомневались, что между Тито и ЦРУ действительно существовал заговор, и всеми силами старались максимально использовать предоставившуюся возможность для его разоблачения. Один из советников МГБ на суде Валерий Александрович Кротов, который присутствовал также на казни Райка, позже работал с Гордиевским в Управлении S (нелегалы) Первого главного управления. Суд, сказал он Гордиевскому, был необходим с политической точки зрения. Больше всего ему запомнились слова Райка перед казнью: «Да здравствует коммунизм!».

Разоблачения других венгерских агентов вымышленного заговора продолжались вплоть до смерти Сталина. Янош Кадар, ставший после Райка министром внутренних дел, также попал под подозрение. Он был снят в 1950 году, а в 1951-м — арестован и подвергнут пыткам. Хотя он и выжил и был реабилитирован через год после смерти Сталина, его преемник на посту министра Шандор Зельд, узнав, что тоже подвергнется «чистке», убил жену, детей, тещу и застрелился сам. В 1952 году заместитель председателя АВХ (преемница АВО) Эрне Сюч посетил Московский центр и оставил рапорт на имя лично Сталина, в котором писал, что чистка вышла из-под контроля и угрожает разрушить партию. По возвращении в Будапешт он был арестован, допрошен совместной следовательской группой МГБ и АВХ и повешен как шпион.