Олег Гордиевский - КГБ

Подобно подоходному налогу, введенному в Великобритании в 1799 году, создание ЧК представлялось временно необходимой мерой. Ленин и не думал, что ЧК очень быстро вырастет в самую большую политическую полицию и самую сильную внешнюю разведывательную службу в мире. До революции большевиков в октябре 1917 года (7 ноября по новому стилю) Ленин даже не думал, что когда-либо появится необходимость в создании политической полиции, или внешней разведки. Вернувшись в Петроград (ныне Ленинград) через два месяца после Февральской революции, свергнувшей царизм, Ленин принялся с надеждой ожидать прихода мировой революции. Большевики искренне полагали, что их революция положит начало международному революционному движению, которое в конце концов победит капитализм во всем мире. Они полагали, что в новом международном порядке не будет места ни простым дипломатам, ни тем более шпионам. После Октябрьской революции Лев Троцкий заявил, выступая по случаю своего назначения на пост народного комиссара иностранных дел: «Я выпущу несколько революционных прокламаций к народам мира, а потом закрою эту лавочку». Он приказал опубликовать секретные договоры, подписанные царским правительством со своими союзниками, и заявил, что «отказ от секретной дипломатии является: главным условием проведения честной, народной, подлинно демократической внешней политики».

Дореволюционное представление Ленина о жизни в большевистской России было не чем иным, как утопией. В работе «Государство и революция», написанной летом 1917 года, он утверждал, что в будущем не будет места ни полиции, ни тем более секретной полиции. Вместе с тем он признавал, что в переходный период от капитализма к коммунизму будет необходимо организовать «подавление меньшинства эксплуататоров большинством вчерашних трудовых рабов». Однако он считал, что подобное подавление будет «сравнительно простым» делом. Ленин писал:

«Совершенно естественно, что эксплуататоры не в состоянии подавлять народ без чрезвычайно сложной машины для осуществления этой задачи, но народ может подавить эксплуататоров даже при помощи примитивной машины, практически без всякой машины, без специального аппарата, путем простой организации вооруженного народа…»

Народ, считал Ленин, будет сам вершить классовый суд на улицах по мере возникновения необходимости. Однако Октябрьская революция привела к созданию системы, совершенно отличной от той утопии, о которой говорилось в работе «Государство и революция». Основополагающим элементом Советского государства, рожденного революцией, явился коммунистический миф о том, что, будучи авангардом пролетариата, большевики возглавили народное восстание, которое выражало волю не только самих большевиков, но и всего русского народа. В действительности же Октябрьская революция была не чем иным, как государственным переворотом, совершенным революционным меньшинством, свергнувшим умирающее Временное правительство, которое пришло на смену царскому режиму. Ни Ленин, ни его последователи так и не смогли признать этой реальности. Выступая сначала в оппозиции, а затем свергнув правительство, которое с каждым днем теряло доверие народа, большевики, тем не менее, так и не смогли добиться поддержки подавляющего большинства. На выборах в Учредительное собрание, проведенных сразу после революции, их основными левыми противниками были социалисты-революционеры (эсеры), которые добились абсолютного большинства голосов, в то время как большевики смогли заручиться поддержкой менее четверти всех проголосовавших. Даже в союзе с левыми эсерами они оставались в меньшинстве. Они же и распустили Учредительное собрание, созванное в январе 1918 года.

Ленин и не предполагал, что новое большевистское правительство (Совет народных комиссаров) столкнется с такой огромной проблемой, как внутренняя и внешняя оппозиции. Очень скоро он приходит к необходимости создать «специальный аппарат» для решения этой проблемы. Убежденные в уникальности и исключительной правильности марксистского учения, большевистские лидеры рассматривали любую оппозицию независимо от ее социальных корней, как контрреволюцию. 4 декабря Военно-революционный комитет, под руководством которого была совершена Октябрьская революция, создал Всероссийскую Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем, во главе которой был поставлен Феликс Дзержинский. 19 декабря стало известно о надвигающейся всеобщей забастовке госслужащих. Это известие заставило Совнарком и его председателя Ленина предпринять более радикальные меры. Дзержинский получил указание «создать специальную комиссию для выяснения возможности борьбы с подобной забастовкой при помощи самых энергичных революционных мер». На следующий день, 20 декабря, Ленин писал Дзержинскому: «Буржуазия намерена совершить самое отвратительное преступление…» Обращаясь к Совнаркому вечером того же дня, Дзержинский заявил: «Не думайте, что я ищу формы революционной справедливости. Нам не нужна сейчас справедливость, идет война лицом к лицу, война до конца, жизнь или смерть. Я предлагаю, я требую органа для революционного сведения счетов с контрреволюцией».

Совнарком одобрил создание под руководством Дзержинского Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем, известной впоследствии как ЧК.

Сегодня КГБ создал своеобразный культ личности Феликса Дзержинского. В его адрес произносилось больше хвалебных слов, чем в адрес всех его последователей, вместе взятых (как ни странно, значительная часть из них официально признана преступниками). Советский историк проф. В. Андрианов назвал его «рыцарем революции». Он писал: «Есть много людей, заслуживающих этого звания, но несмотря на это, каждый раз, когда произносятся эти слова, мы, прежде всего, думаем о Феликсе Эдмундовиче Дзержинском… Всей своей героической жизнью он проложил дорогу в бессмертие».

Как и большинство первых руководителей ЧК, Дзержинский не был по национальности русским. Он родился в 1877 году в семье польских интеллигентов-землевладельцев. В раннем детстве он считал, что его призвание стать католическим священником. Вместо этого еще в школе он увлекся марксизмом и в 1895 году вступил в ряды Литовской социал-демократической партии. Год спустя он бросил школу для того, чтобы «учиться у народа и быть ближе к нему». Впоследствии он говорил, что быстро стал «пользующимся успехом агитатором, которому удавалось добираться до совершенно нетронутых масс: во время митингов, по вечерам в трактирах или других местах, где собирались рабочие.» Дзержинский называл себя «лютым врагом национализма». В 1900 году он стал одним из основателей Социал-демократической партии Польши и Литвы (СДПиЛ), во главе которой встала Роза Люксембург. Эта партия выступала не за независимость Польши, а за пролетарский интернационализм и сотрудничество с русскими марксистами. Компромисс в любой форме был чужд Дзержинскому. В 1901 году он писал: «Я не могу наполовину ненавидеть или наполовину любить, я не могу отдавать половину своей души, я должен отдать или всю душу, или ничего».