Олег Гордиевский - КГБ

В течение нескольких лет после войны главным занятием Рейли был бизнес. Путешествуя из Америки в Европу и обратно, он занимался то экспортом чешского радия, то продавал чудо-лекарство под названием «гумагсолан». Однако все его надежды на то, что ему удастся сколотить на этом состояние, оказались тщетны. Одновременно он разрабатывал фантастические планы свержения большевиков. В начале двадцатых годов он поддерживал тесные связи с Борисом Савинковым. Именно Рейли, не обращая внимания на инструкции Камминга и Министерства иностранных дел, привез Савинкова в Англию в 1922 году, где после целого раунда переговоров с высокопоставленными чиновниками он встретился, при довольно странных обстоятельствах, с Ллойда Джорджем в его загородной резиденции. Постепенно Рейли утратил связь с реальностью. По словам одной из его секретарш, Элеоноры Тойе, у Рейли было «несколько сильных психических припадков, доходивших до галлюцинаций». «Однажды он решил, что он Иисус Христос,» — рассказывала она. Однако советская разведка относилась к его эксцентричным планам свержения большевистского режима не как к проявлению потерянной им связи с реальностью, а как к доказательству существования тщательно разработанного заговора СИС, одобренного на самом высоком правительственном уровне. Вплоть до сегодняшнего дня Рейли пользуется в КГБ незаслуженной репутацией «супершпиона». В 1924 году деятельность «Треста» была направлена на нейтрализацию Рейли. Для этого ставилась задача заманить его в Россию.

Ничего не подозревавший капитан Эрнест Бойс, который в качестве резидента СИС находился в России в то самое время, когда там в 1918 году Рейли пытался осуществить свои авантюристические планы, был одним из тех, кто помог ОГПУ схватить Рейли. Театральность и показная храбрость Рейли производили большое впечатление на Бойса, который, будучи политически наивным человеком, не смог реально оценить иллюзорные планы Рейли, якобы направленные на свержение большевиков. В 1919 году Бойс возглавил резидентуру СИС в Хельсинки — главном центре английской разведывательной службы, готовящей операции против России. Энтузиазм, который он испытывал по поводу деятельности «Треста», был сравним лишь с его восторженным отношением к Рейли. Даже после показательного суда над Савинковым в августе 1924 года Бойс не изменил своего отношения к «Тресту», продолжая считать, что влияние этой организации и количество ее сторонников растет, в том числе и среди членов Советского правительства. Несмотря на то, что его начальство в СИС запретило ему участвовать в авантюрах Рейли, в январе 1925 года Бойс написал Рейли письмо, в котором попросил его встретиться с представителями «Треста» в Париже. Рейли в это время находился в Нью-Йорке. Все его дела разваливались, как карточный домик. В марте он пишет ответ Бойсу, в котором рассказывает о своем «плачевном состоянии». «Я готов в любой момент, если встречусь с надежными людьми и увижу, что это настоящее дело, забросить все и полностью посвятить себя служению интересам „Синдиката“ („Треста“),» — сообщает он.

«Плачевное» состояние и бесконечные долги задержали Рейли в Америке. Но несмотря на это, 3 сентября он прибыл в Париж, где, встретившись с Бойсом и генералом Кутеповым, который пытался отговорить его от поездки в Россию, решил поехать дальше в Финляндию на переговоры с представителями «Треста». Тем временем «Трест» решил представить еще одно доказательство своей надежности: из России был тайно вывезен Борис Бунаков, брат «главного агента» Бойса Николая Бунакова. Чуть позже курьер «Треста» доставил Борису Бунакову его любимую скрипку. Но и тогда ни Бойс, ни Рейли ничего не заподозрили. 21 сентября Рейли приехал в Хельсинки. Затем вместе с Николаем Бунаковым и Марией Захарченко-Шульц он переехал в Выборг на встречу с главным представителем «Треста» Якушевым. Первоначально Выборг был конечной остановкой в планах Рейли. Но Якушев, сыграв на тщеславии и мании величия Рейли и сказав ему, что от этого будет зависеть очень многое, смог уговорить его поехать в Россию на встречу с руководством «Треста». Рейли было обещано, что он вернется в Финляндию и успеет сесть на пароход, отправляющийся из Штеттина 30 сентября. Оставив Бунакову письмо для своей жены Пепиты «на случай, если со мной произойдет что-нибудь невероятное», Рейли вместе с Якушевым направился к русско-финской границе. В письме Рейли заверял жену, что даже если «краснопузые» схватят его, они все равно не догадаются, кто он на самом деле: «Если в России меня вдруг арестуют, то мне, скорее всего, предъявят какое-нибудь незначительное обвинение и скоро отпустят, поскольку мои новые друзья обладают достаточной властью.»

Рейли должен был вернуться из России в ночь с 28 на 29 сентября. Но этого не произошло. ОГПУ устроило целый спектакль для финской военной разведки и СИС. Той ночью в районе деревни Аллекул на советской стороне были слышны выстрелы.

Потом наблюдавшие заметили, что пограничники кого-то быстро несли на носилках. Когда же Тойво Вяхя, советский пограничник, помогавший переводить эмиссаров и курьеров «Треста» через границу, работая якобы на финскую разведку (на самом деле, он был агентом ОГПУ), не вышел на связь с сотрудником финской военной разведки, финны и СИС решили, что он и Рейли были убиты или схвачены во время перехода границы. А именно этого и добивалось ОГПУ.

Согласно официальной, возможно тщательно отредактированной версии этих событий, Рейли не был арестован сразу же после перехода советской границы 25 сентября. Вместо этого Якушев отвез его на подмосковную дачу, где он встретился с офицерами ОГПУ, выдающими себя за «политический совет „Треста“. Рейли попросили рассказать о его плане действий. Далее в советских официальных материалах говорится, что Рейли предложил в качестве источника финансирования деятельности „Треста“ организовать ограбление русских музеев и продажу похищенных художественных ценностей на Западе. И только после этого он был арестован. Рейли допрашивали, а потом ему объявили, что смертный приговор, вынесенный ему заочно судом по делу „заговора Локкарта“ в декабре 1918 года, будет приведен в исполнение. Тщетно пытаясь спасти свою жизнь, Рейли якобы направил Дзержинскому письмо:

«После длительных размышлений я выражаю готовность представить вам полную информацию по вопросам, представляющим интерес для ОГПУ, относительно организации и сотрудников британской разведывательной службы, а также всю известную мне информацию об американской разведке и о русских эмигрантах, с которыми я имел дело.»

Если бы Рейли действительно был готов пойти на сотрудничество с ОГПУ, его, скорее всего, судили бы показательным судом, как Савинкова. Вместо этого, согласно советской версии, он был расстрелян 3 ноября 1925 года.