А. Гуревич - Походы викингов

Если население большей части Европы того времени состояло преимущественно из крестьян-земледельцев, то скандинавские бонды – так называли свободных людей, домохозяев, глав семей – были не только, а подчас и не столько хлебопашцами, сколько скотоводами, охотниками, рыболовами, моряками, китобоями. Широко развитая на Севере уже в раннее средневековье торговля давала возможность его жителям несколько пополнять свои скудные пищевые ресурсы: они вывозили шкуры, меха, рыбу, лес, домотканые сукна, железную руду, тальковый камень и выменивали их на зерно, вино, ремесленные изделия, оружие, украшения и другие товары.

Несмотря на издревле существовавшие связи жителей Скандинавии с другими народами, внешнее влияние на их жизнь до начала эпохи викингов было всё же относительно слабым. Скандинавы оставались в стороне от развития античной цивилизации. Хотя выходцы из северных стран и принимали участие в нападениях на Римскую империю, скандинавские племена не были вовлечены в «Великое переселение народов», которое привело к завоеванию Римского государства варварами и образованию на его территории германских королевств. Относительная изоляция скандинавов тормозила их экономический, общественный и культурный прогресс. В то время как у франков, готов, англосаксов и других племён, переселившихся в бывшие провинции империи, формирование классового общества ускорилось под воздействием найденных в завоёванных ими странах римских порядков, жители Швеции, Норвегии и Дании, оставаясь на родине, дольше сохраняли общинно-родовой строй. Его разложение шло медленнее, чем в других частях Европы.

У племён, занимавших отдельные области Скандинавского полуострова и Ютландии, долго держались родовые и общинные формы собственности на землю. Вплоть до VIII-IX вв. здесь существовала патриархальная большая семья – коллектив ближайших родственников нескольких поколений: в одном хозяйстве объединялись не только родители и их дети, но и семьи, созданные взрослыми сыновьями. Обычно большая семья занимала одно жилище. Археологами обнаружены остатки многих длинных домов этого периода. Длина их достигала 20-30 и более метров. В отдельных помещениях такого дома жили отец с матерью, сыновья со своими жёнами и детьми, другие родственники. В районах полуострова, имеющих суровый климат, отгороженная часть дома отводилась под стойло для скота [1]. Земля, примыкавшая к усадьбе, принадлежала всей семье, составлявшей своеобразную домовую общину. С помощью родственников легче было расчистить участок от камней или леса и запасти на зиму корм для скота. Суровая природа вынуждала людей прочно держаться отношений взаимопомощи, естественных для родового строя.

Лишь в более позднее время между сыновьями и отцом или между братьями стали производиться разделы наследственного владения. Но и после раздела земли и обособления индивидуальных хозяйств свободного распоряжения участками сразу не возникало: человек, вынужденный продать свою землю, был обязан предложить её купить сначала своим сородичам. Только в том случае, когда они не могли или не желали воспользоваться этим предложением, владелец получал право продать землю на сторону. Однако сородичи могли и впоследствии выкупить проданную землю [2].

Первоначально же земля вообще считалась неотчуждаемым владением большой семьи. Для бонда усадьба его отца, в которой он родился, жил, работал вместе с сородичами и которую он оставлял, умирая, своим детям и другим близким людям, была микромиром, средоточием всех его интересов. Его усадьба называлась одалем, а сам он – одальманом. Но слово «одаль» – наследственная земля – означало в древнескандинавском языке также «родина». В представлении скандинавов времён язычества, мир людей был не чем иным, как большой усадьбой: вокруг неё лежал мир великанов и страшных чудовищ. Поэтому мир людей называли Мидгардом (буквально: «то, что расположено в пределах изгороди»), а мир исполинов и чудищ – Утгардом («находящееся за оградой»). Человек и усадьба были неразрывно связаны между собой. Эта связь считалась священной.

Близ хутора и даже в пределах его ограды находилось погребение предков. Считалось, что умерший продолжал свою жизнь в роду. Детям охотно давали имя предка, который как бы оживал в них, а его качества оказывали влияние на нового носителя имени. Предки охраняли семью и хозяйство, от них зависело плодородие. В память отцов и дедов воздвигались камни с вырезанными на них руническими надписями. Сознанием тесной связи поколений родичей и важной роли, которую умершие играли в судьбах потомков, проникнуты исландские родовые саги, с исключительной тщательностью прослеживающие родственные связи исландцев не только с ближайшими, но и с отдалёнными предками: для древних скандинавов история в значительной мере была родословной. Уважение к старшим – безусловный закон родового общества – сочеталось с не менее общераспространённым пренебрежением к слабым. Нередко старик, чувствуя приближение времени, когда он станет беспомощным, искал смерти в бою. Древние скандинавы верили, что такая смерть открывала перед ними врата Валхаллы – загробной обители павших со славою воинов.

Названия многих усадеб, восходящие к периоду, предшествующему походам викингов, свидетельствуют о независимости, богатстве и высоком общественном положении их обладателей, о гордом их самосознании: «Прекрасный двор», «Дом сильного», «Жилище благородного», «Золотой двор», «Двор радости», «Богатая обитель».

У жителей усадеб были свои божества и духи-покровители, в честь которых приносились жертвы и устраивались празднества. Нередким было поклонение животным – коням и быкам. Во время праздничных пиршеств употреблялись мясо и кровь коней. Детородный орган жеребца служил амулетом, приносящим плодородие. Усердное поклонение духам дома гарантировало благополучие семьи, удачные роды жены и невесток, здоровье детей, приплод скота, произрастание посевов, счастье во всех делах.

В средней части дома находилось обширное помещение. Здесь, вокруг очага, происходили общие трапезы всех членов семьи. Вдоль стен располагались скамьи для домочадцев, а у обращённой к северу стене возвышалось хозяйское место, украшенное столбами с резными изображениями богов – покровителей дома. Почётное сидение бонда – главы дома – почиталось священным. Когда после смерти отца сын садился на его место, это означало, что он вступил в права наследника.

Вместе с членами семьи в усадьбе жили рабы и другие зависимые люди и слуги, которые помогали по хозяйству, пасли скот и выполняли другие тяжёлые и грязные работы, участвовали в рыбной ловле. У каждого более или менее крепкого хозяина имелись зависимые домочадцы. Владельцы побогаче нередко выделяли рабам и вольноотпущенникам небольшие участки и снабжали их инвентарём. Всё население дома находилось под непререкаемой и неограниченной властью его главы. Для такого самоуправляющегося и обособленно жившего коллектива не существовало иного закона, помимо обычая предков и воли отца. Он был властен наказывать домочадцев и определять их судьбу, от него зависело, останется ли в живых новорождённый ребёнок. Между членами большой семьи не было равенства. Наряду с детьми, рождёнными в браке и пользовавшимися правом наследования, у хозяина могли быть дети от рабынь и наложниц, которые таких прав не имели. Незаконнорождённые дети и бедные родственники, находившиеся на положении приживальщиков, играли немалую роль в хозяйственной жизни крупной усадьбы наряду с рабами и слугами. Зачастую зажиточные бонды отдавали своих детей на воспитание к более бедным родственникам или другим людям, в том числе вольноотпущенникам. Это была своеобразная форма покровительства, оказываемого сильным более слабому. Таким путём расширялся круг родства и взаимопомощи, возглавляемый могущественным хозяином.