Александр Покрышкин - Познать себя в бою

Вот и Бельцы. Самолет пошел на посадку. Нам бы радоваться. Но вся группа с возмущением смотрела на стоящие в южной части летного поля десятки ящиков с самолетами. Что же это такое? Сложнейшая обстановка у западных рубежей. А кто-то распорядился на передовой аэродром, около границы, сосредоточить боевую матчасть всего полка. Один налет противника на аэродром – и все «миги» вспыхнут. Что это – беспечность? Одно наше звено должно помочь разрядить этот пороховой погреб?

С такими мыслями и подошли к рабочей площадке. Немного успокоило то, что технический состав под руководством главного инженера полка Шолоховича, понимая сложившуюся ситуацию, работал на сборке не жалея сил. Несколько машин уже были собраны и опробованы на земле. Не теряя ни минуты, вывел первый истребитель на облет. Он прошел нормально. Вскоре на трех «мигах» на предельно малой высоте пошли на Маяки. Вернулись на ТБ-3. К вечеру облетали и перегнали еще одну тройку самолетов. Измотались за этот день изрядно. Но знали, что делаем важную и необходимую работу.

В последующие дни я включал в комплекс облета элементы сложного пилотажа в вертикальной плоскости. Это была дополнительная тренировка, которую не успел пройти в Маяках. С каждым полетом все лучше познавал новую машину. Появилось даже чувство слияния с самолетом. С каждым вылетом оно росло и крепло.

А боевой истребитель нравился все больше. Самолет был создан для боя на вертикалях и, пилотируя его, старался усвоить вертикальные фигуры. Однажды, пикируя на аэродром, я энергично вывел самолет у самой земли на горку. Вдруг почувствовал, что резко потеплело в кабине. Глянул на приборы – температура воды быстро увеличилась. Вот она уже выше допустимой нормы. Немедленно пошел на посадку, доложил Шолоховичу о неисправности в системе охлаждения мотора. При осмотре обнаружили обрыв заслонки радиатора.

– Поломка, ничего страшного нет, – спокойно высказался Шолохович. – Заменим заслонку на другую и все будет в порядке.

Его поддержал руководитель бригады с завода, прикомандированный на сборку самолетов.

– Нет, товарищи! Так дело не пойдет, – возразил я. – Это конструктивный дефект. Заслонка из очень тонкого листа дюраля. При большой скорости она в любой момент может оборваться.

– Вы же как облетываете? Не только заслонка, но и крылья могут оторваться. На испытаниях в НИИ такого дефекта не обнаружили, – стоял на своем представитель завода.

– Не знаю, как уж вы там испытывали, но дефект серьезный, – возразил я. – В бою могут быть еще большие скорости на пилотировании, еще выше перегрузки. Вы что же хотите? Чтобы летчики из-за заслонки в бою вынужденно садились рядом с теми, кого расстреливали при штурмовке? Давайте проверим другой самолет.

Второй полет с крутым пикированием привел также к разрыву заслонки радиатора. Спорить было не о чем. Дали телеграмму на завод. Отмечу, что к устранению дефекта приступили оперативно. Заводские бригады заменили заслонки сначала в нашем полку, затем и в других частях.

В ходе облета и перегонки самолетов наше звено сумело отработать многие элементы пилотажа. У всех летчиков пришло чувство слитности с МиГ-3 в полете, готовности вести на нем воздушные бои. Одно меня беспокоило: вооружение на этой машине было все же слабым. Придется, к сожалению, в бою компенсировать этот недостаток точной стрельбой с короткой дистанции.

В Маяки мы всегда шли на предельно малой высоте, на бреющем полете, над самыми верхушками деревьев или в нескольких метрах над посевами. Такие полеты требовали от летчика большого самообладания, исключительного внимания и четких движений рулями управления самолетом. В ходе них формировалась психологическая готовность вести истребитель вблизи земли. А сам полет был захватывающим. По-настоящему чувствовалась скорость. Я считал бреющий полет серьезной подготовкой летчика к реальным боевым действиям. Спасение от зенитного огня, например, в полете на малой высоте. Ближе прижмешься к земле, и зенитчики не смогут вести огонь, не успеют развернуться. Да и местные предметы, в том числе своя же техника, будут им мешать.

Вторая половина июня принесла новые заботы. Наша эскадрилья готовилась к перебазированию в Бельцы. Там мы должны были заступить на боевое дежурство и продолжать переучивание на новую технику. Звено Валентина Фигичева улетало на летную площадку у границы, в районе станции Пырлица. Ему ставилась задача перехватывать обнаглевших фашистских воздушных разведчиков. Мне поручалось со своим звеном перегнать последнюю тройку «мигов». Готовились к выполнению этой задачи, когда мне передали, что вызывает командир полка.

Вид у Иванова был сердитый.

– Тешишь себя бреющими полетами? Шею хочешь сломать? Прекрати немедленно!

– Есть, товарищ командир!

– Прощаю эту вольность лишь в связи с успешной перегонкой самолетов. Разбойники! Вам задача: завтра перелетите сюда на последней тройке МиГ-3. Отсюда их погоните на Кировоград, на курсы командиров эскадрилий. По пути сядете в Григориополе. Там к вам присоединится еще пара самолетов.

После завтрака, во вторник 17 июня перелетали на ТБ-3 в Бельцы. На аэродроме здесь стало просторнее:

эскадрилья еще не прибыла. Пустые ящики из-под самолетов уже отправили на авиазавод. Взяв автомашину, я и мои ведомые Леонид Дьяченко и Петр Довбня подскочили в город на свои квартиры.

Постучавшись, вошел в прихожую. Хозяин дома, у которого мы снимали комнату с Костей Мироновым, встретил меня вежливо. Это удивило. С чего бы это? Раньше он с нами не вступал в разговоры, здоровался лишь кивком головы. А теперь расспросил о моем здоровье, о Косте. Чувствовалось, его что-то беспокоит. И действительно, он перешел на злободневную в последнее время тему: о возможной войне с фашистской Германией.

– Вы видели, как пролетал сегодня утром над городом германский самолет?

– Нет, не видел, – ответил я, собираясь выходить к машине.

– Вы послушайте меня. На этой неделе Германия нападет на Советский Союз. Армии Гитлера стоят у границы. Что будет с нами? Куда нам, старикам, деваться? Вся надежда на вас. Если Красная Армия не разобьет Гитлера, то он нас, евреев, всех уничтожит.

– Не верьте, – постарался я успокоить старика.

– Слухи! Поверьте мне, все это правда. Мои сыновья живут в Бухаресте. Они мне сообщили, что в воскресенье начнется война.

Что мне ему сказать? Он убежден, что слухи правдивы. Сославшись на отъезд, мы убыли на аэродром. Но сообщение старика не выходило из головы. Перегнав последнюю тройку самолетов в Маяки, сообщил командиру полка о разговоре с хозяином дома.

– Все может быть, – задумчиво произнес Иванов.– Так или иначе, но воевать придется, и придется скоро. Плохо, что не успели полностью переучиться. Поздно мы получили «миги». Идите и готовьтесь к перегонке.