Александр Покрышкин - Познать себя в бою

– Первое место в полку установили Фигичеву.

– Ну и что же тут плохого?

– У вас около двухсот боевых вылетов, сбито более десяти самолетов. А вам отвели второе место.

– Ну, а зачем расстраиваться? Разве мы воюем за призовые места?

Медведев, видя, что его не поддерживают, даже растерялся. Я пододвинулся к нему, спокойно сказал:

– Свой авторитет защитим в боях. Не скрою, мысли были о другом. Надо было подготовиться к завтрашнему вылету на штурмовку, открыть боевую деятельность в новом году. К таким вылетам готовились и другие летчики.

Перед ужином майор Иванов посоветовал мне, И. Лукашевичу и В. Карповичу пораньше лечь спать. Мы поняли, что утром тройкой вылетим на штурмовку.

На торжественный ужин был собран почти весь офицерский состав полка. Виктор Петрович тепло и сердечно поздравил всех с наступающим Новым годом и пожелал боевых успехов. Слушая его, каждый летчик думал о прошедших месяцах войны, о своих успехах и неудачах, о погибших боевых товарищах. Что принесет новый год нашей Родине и каждому из нас? Конца войны еще не было видно. Мы знали: нас ожидают жестокие бои. И мы были готовы к ним.

Досталось техникам в первый день нового года. Мороз выдался на редкость для этих южных мест крепким. Пришлось прогревать моторы специальными печками. Но все равно двигатели запустились с трудом. Долгое проворачивание их холодным сжатым воздухом вызвало запотевание свечей. Надо взлетать, а мотор работает с перебоями… И в воздух нельзя, и вылет срывать не хочется. Сижу в истребителе, думаю, что делать.

Слышу, у Лукашевича мотор работает почти без перебоев. Я оставляю свою машину, высаживаю Лукашевича, взлетаю на его самолете.

Над аэродромом поискал в воздухе Карповича, рядом его не было, взглядом окинул старт. Тоже нет. Стоял лишь мой «миг». Не успели убрать. «Неужели отказал мотор и он упал?» – мелькнула мысль. Тут же глянул в поле, по направлению нашего взлета. Вон он – самолет Карповича! Стоит, вроде на шасси, в двух километрах от аэродрома.

На моем самолете мотор все же изредка дает перебои. Лететь одному или сесть? С возвращения начинать новый год нельзя, сорвешь боевое задание. Упрямый сибирский характер не позволял идти на посадку. Принял решение лететь в одиночку, искать вражеские цели.

На заснеженной равнине хорошо видны наезженные дороги, вьются между шахтерскими поселками и городками. Изредка встречаются отдельные машины. Мороз загнал всех немцев в дома. На станции Амвросиевка сбросил с вертикального пикирования бомбы по железнодорожным эшелонам. Зенитчики, греясь в домах, прозевали мой удар. Они открыли огонь, когда я уже уходил вдоль дороги на Таганрог. На ней мне удалось сжечь пару машин марки «Шкода».

Лег на обратный путь. При подходе к линии фронта увидел на краю села дым и огонь от костров. Вокруг них грелись танкисты. Их узнаешь сразу, да и с десяток танков стояло в стороне. Поздно всполошились. От моих пулеметных очередей многие не успели укрыться в танках. А как поспешно они ныряли в люки! Это рассмешило меня. До самого аэродрома ироническая улыбка не сходила с лица.

Зарулив на стоянку, спросил у техника:

– Что с Карповичем?

– Ничего страшного. Мотор сильно барахлил. Он сел вынужденно. Сам невредим, самолет цел.

– Это хорошо! Я волновался за него. Командир полка внимательно выслушал мой доклад о результатах вылета. Потом спросил:

– Как у тебя работал мотор в полете?

– На маршруте изредка давал перебои. Всю дорогу дрожал, но все-таки работал.

– Почему же не вернулся?

– Товарищ командир! Не хотелось подвести под неприятность полк. Был бы срыв задания.

– Ух! Твердолобый сибиряк. Сломаешь когда-нибудь шею из-за своего характера.

– Лучше уж разбиться, чем терпеть позор.

– Ладно, иди! Сегодня отдыхай, – отпустил меня Иванов. По его настроению я понял: хотя он и пожурил, но был доволен, что боевое задание выполнено.

Однажды повседневная боевая работа прервалась: полку передавали самолеты Як-1 из соседней части. Мы получили десяток «яков», а бывшие их хозяева убыли на авиазавод за новыми.

Боевая матчасть, а у нас не хватало самолетов, вызвала радость у летчиков. Но одновременно и небольшое огорчение: получили-то мы уже потрепанные в боевых действиях «яки». Нам, конечно, тоже хотелось летать на новых самолетах. Но делать нечего: какие ни есть – а боевые машины.

Вторая эскадрилья срочно приступила к переучиванию летного состава. Надо отметить, пилоты быстро освоили Як-1. Самолет, по сравнению с «мигом», был прост в управлении во всех видах полета, легок в пилотировании и имел на вооружении пушку и два «шкаса». Вооружение было не очень мощное, но все-таки сильнее, чем на «миге».

Через несколько дней на наш аэродром пришла из глубокого тыла группа летчиков на новых Як-1. Возвращаясь на фронт, они сели для заправки горючим. А прежде чем сесть, решили удивить нас: стали выполнять на «яке» пилотажные фигуры. Их можно было понять, летчики радовались новым самолетам. Все в полку, задрав головы, смотрели на представление. В один из моментов над нами пронеслась пара «яков» и перешла в крутую «горку». Ведущий пары на «горке» пытался сделать восходящую «бочку». Но выполнил эту фигуру неумело. Вместо «бочки» у него получилась «кадушка». Так опытные пилотажники называют неумелое выполнение этой фигуры, когда переданы элероны, опускается нос самолета и теряется высота. В данном случае ведущий из-за «кадушки» ушел под своего ведомого, оказался сзади него.

Я видел это, подумал: «А ведь так можно уходить из-под огня противника, когда он у тебя в хвосте». Мы с лейтенантом Искриным продумали и проиграли на моделях этот маневр. А чуть позже, с разрешения комэска над аэродромом стали его отрабатывать. Искрин заходил в хвост моего самолета и брал в прицел. На дистанции возможного открытия огня я полностью давал на вращение самолета элероны, делал «бочку» со снижением и уходил вниз. За счет прибранного газа мотора оказывался ниже Искрина метров на пятьдесят – сто и в хвосте его самолета. Даю газ, делаю «горку» и ловлю напарника в прицел.

Этот маневр мы с Николаем Искриным тренировали после каждого боевого вылета. Отработали до автоматизма и были готовы уверенно его применять в настоящем бою с «мессершмиттами». Отрепетировав на прямой, стали применять его на виражах. В последующие годы войны этот прием три раза спас меня от вражеских истребителей.

В морозные дни января в полк прибыло пополнение – группа молодых летчиков в звании младших лейтенантов. Наконец-то был отменен предвоенный приказ о присвоении летчикам после окончания авиашколы звания сержанта. Однако молодые пилоты освоили в школе лишь полеты на И-16. Боевое применение не отрабатывали. Было ясно, что с такой подготовкой выпускать на боевые задания неразумно. Требовались тренировочные полеты в боевых порядках групп. Надо было научить их штурмовым действиям, ведению воздушного боя. Это хорошо понимало командование полка. Решено было создать специальную эскадрилью из молодых летчиков. Кому-то надо было помочь в их боевом становлении.