Александр Покрышкин - Познать себя в бою

Я понимал, что такой опытный командир, как Виктор Петрович Иванов, не хуже меня знает состояние дел в эскадрилье. Но мне не хотелось, чтобы кто-то за нас с комэском сколачивал подразделение.

– Заев уже почти полгода в полку, а еще не сделал ни одного боевого вылета, – поразмыслив, ответил я. – Лучше пусть водят группы командиры звеньев, чем начальник, который воздерживается летать на задания. Он загубит летчиков. Товарищ командир, заверяю вас, что в эскадрилье сами справимся, без варягов.

– Я тоже в этом уверен, – сразу же отозвался Иванов.

Моя оценка штурмана полка вскоре стала известна Заеву от кого-то из офицеров штаба. Наверное, это и породило его неприязнь ко мне. Заев прибыл в наш гвардейский полк в начале года на должность штурмана полка. Он заменил Крюкова, назначенного командиром второй эскадрильи, переучиваемой на «яки». Внешне солидный, имеющий большой налет на самолетах в мирное время, он ходил важно, покровительственно поглядывал на летчиков, любил давать советы по тактике. К сожалению, ориентировался при этом на довоенные взгляды, опирался на положения, которыми руководствовались сразу после событий в Испании. Вот почему летчики отнеслись к нему несколько настороженно. Боевая действительность заставила всех нас обостренно воспринимать каждого человека, оценивать его по главным показателям – как он воюет. Как себя покажешь в бою, таково отношение к тебе будет со стороны летчиков. Они не любили таких офицеров, которые, имея летную подготовку, на боевые задания не ходили, ссылаясь на нехватку техники и находя себе дело на земле.

За первые месяцы войны полк потерял погибшими или ранеными часть руководящего состава. Создалась трудная обстановка, не было ведущих. А бои в основном велись групповые. Как правило, руководили группами командиры эскадрилий и их заместители. Часто бывая в схватках, они чувствовали изменения в динамике боя, смело вносили коррективы в действия летчиков, тактически грамотно готовили их к выполнению боевой задачи. Можно сказать, что именно из этого звена в начальный период войны формировались будущие крупные руководители авиационных соединений.

Между тем обстановка на фронте все более усложнялась. Поражение наших войск под Харьковом поставило под угрозу весь юг страны. Напор главных сил фашистских армий в восточном и юго-восточном направлениях с каждым днем нарастал. Южный фронт с целью избежать окружения с боями отходил на Ворошиловград и Ростов.

Наш полк, базируясь западнее Ворошиловграда, вел напряженную боевую деятельность в интересах наземных войск. С раннего утра до наступления темноты летали группами на сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков, которые наносили удары по скоплениям и колоннам войск противника.

В эскадрилье работы было много. Командир подразделения А. Камоса из-за болезни летал редко. Чаще водить на задания группы приходилось мне. Умелым ведущим становился командир звена Аркадий Федоров. Формируя боевой порядок, внесли много нового. Окончательно отказались от троек самолетов и летали в боевых порядках пар. Звенья ходили в бой в составе четверок. Такие изменения потребовали назначать молодых, способных летчиков ведущими пар. Это была разумная мера. Она позволяла формировать в боях у молодежи качества, необходимые командиру группы. Молодежь, даже не имея большого налета, рвалась на выполнение боевых заданий. Она быстро приобретала опыт, а наиболее способные летчики становились командирами пар и звеньев.

Одним из первых показал смелость и умение в бою молодой пилот Бережной. Он был назначен ведущим. Перед этим, выполняя с ним разведку в районе Славянска, встретили Ме-110. По-видимому, экипаж его тоже занимался разведкой, следил за нашими войсками. Противник поздно заметил стремительную атаку с высоты. Поразив стрелка, я ударил из пушки и пулеметов по левому мотору. Из него вырвался черный дым, и Ме-110 в крутой спирали свалился на землю. Я стал со снижением разворачиваться за ним, чтобы определить место его падения. Впереди меня выскочил Бережной и, покачав самолет с крыла на крыло, развернулся вправо. Я глянул в ту сторону. С восточного направления приближалась семерка Ме-109. По-видимому, это был заслон, охраняющий важного разведчика. Он прозевал мой удар.

Предупреждение Бережного было своевременным. Запоздай он, и мы бы наверняка были сбиты. Секунды понадобились нашей паре, чтобы развернуться навстречу врагу. Проскочив через группу «мессеров» в лобовой атаке со стрельбой, я решил выйти из боя. Соотношение сил было явно не в нашу пользу, а главное, горючего у нас оставалось только дойти до своего аэродрома.

Пока «мессершмитты» разворачивались, мы успели войти в облака и оторвались от них.

На аэродроме я построил эскадрилью, рассказал об отважных и смелых действиях Бережного в ряде боев, назначил его ведущим пары.

– Товарищ капитан, я еще слабо подготовлен как ведущий. Разрешите полетать ведомым, – отказывался Бережной. Я понимал, что это скорее по скромности, чем из-за неуверенности.

– Справишься, Володя! А летать своей парой будешь в моих группах. Главное, в бою выполняй всегда правило: «Делай, как я», но при этом проявляй разумную инициативу и не отрывайся от группы.

Я хорошо изучил Бережного, знал его способности, восприимчивость и инициативу и верил, что из него получится хороший ведущий пары, а позже и командир звена. Постоянным ведомым в свою пару назначил молодого летчика Николая Науменко. В первом совместном вылете он поступил смело, правильно сориентировался в обстановке. Но не обошлось и без ошибок – нарушил заповедь ведомого не отрываться от ведущего. А дело было так.

Четверка «яков» нашей эскадрильи выполняла задачу непосредственного сопровождения. А тройка «мигов», составляющая ударную группу из третьей эскадрильи, прикрывала две девятки «илов», вылетающих на штурмовку. Получив задание на КП, Камоса снова сказал мне: – Покрышкин, я себя плохо чувствую. Опять прихватила язва. Назначаю тебя командиром группы сопровождения, а я пойду второй парой в твоей четверке.

Вспомнив об одном из прошлых вылетов, когда Камоса вдруг не взлетел своей парой и этим внес путаницу в группе, я продумал свои действия при различных вариантах. Фактически и на этот раз мне в группе непосредственного прикрытия «илов» пришлось идти парой.

Успешно закончив штурмовку целей, Ил-2 встали на обратный курс, а звено «мигов» стало обрабатывать зенитные батареи, обстреливающие «илов». Оно пикировало на огневые точки, поражало зенитчиков бомбами.

Как раз в этот момент на нас сверху обрушилась четверка «мессершмиттов». Пара из них заходила в заднюю полусферу звена Фигичева, которое продолжало пикировать, не замечая опасности. Сорвал атаку «мессершмиттов» мой ведомый Николай Науменко. Он резко отвалил от меня, очередью из всего оружия отогнал противника и пристроился к звену «мигов». Я же в это время атаковал пару «мессершмиттов», прорывающихся к «илам». Они, уходя из-под моего удара, пошли круто вверх, в сторону солнца. Находясь сзади них, решил на горке догнать вражеские машины, сбить или своей атакой сорвать нападение на «илов». Уже к концу выполнения «вертикали» понял, что моя затея не оправдывается. «Мессершмитты», все более отрываясь, упорно лезли вверх.