Олег Платонов - История русского народа в XX веке

Открытие I Государственной Думы было проведено торжественно. Депутатов пригласили на прием в Зимний дворец. Торжественная процессия из внутренних покоев направилась к Тронному залу. Впереди несли высшие государственные регалии: знамя и — на красных бархатных подушках — печать, скипетр, державу и корону. В Тронном зале справа от входа были размещены депутаты, впереди них располагались сенаторы, с левой стороны — члены Государственного Совета, высшие чины Двора и министры. В середине зала стояла вся Царская семья. Царь обратился к собравшимся с речью: «Всевышним промыслом врученная Мне власть побудила призвать выборных людей к содействию законодательной деятельности. Побуждаемый пламенной верой в светлое будущее России, приветствую в вашем лице тех лучших людей, которых я повелел избрать своим возлюбленным подданным. Вам предстоит трудная и сложная работа, но я верю, что любовь и воодушевление помогут вам разрешить трудные задачи. Я же обещаю сохранить непоколебимыми установления, дарованные Мною народу. Я верю, что вы посвятите все силы выяснению нужд любезного нашему сердцу крестьянства, просвещению и благосостоянию Родины, памятуя, что для духовного возрождения нужна не одна свобода, но и порядок на основании права.

Я буду счастлив передать своему Наследнику Государство крепкое и просвещенное. Да поможет Мне Господь Бог осуществить Мои желания в единении с Государственным Советом и Государственной Думой. Да будет нынешний день обновления нравственного облика и возрождения лучших сил России».

Однако подавляющая часть депутатов Государственной Думы была настроена на противостояние с законной властью. В самом начале заседания избранный председателем Государственной Думы масон С.А. Муромцев, не отвечая на приветственную речь, произнесенную представителем Царя, и как бы игнорируя его, предоставил слово члену Думы масону И.И. Петрункевичу, который выступил с резкой речью, требуя амнистии террористам и бандитам.

Как отмечают очевидцы, все увиденное за этот день не давало надежды на правильную парламентскую работу. Правительство и депутаты казались врагами. А министр Двора граф Фредерике, возвращаясь домой, сказал об этом первом заседании: «Эти депутаты скорее похожи на стаю преступников, ожидающих сигнала, чтобы зарезать всех сидящих на правительственной скамье». 296Как показали дальнейшие события, это оказалось близко к истине.

Уже 4 мая Государственная Дума обращается к Царю с требованием сделать ответственными перед ней всех без исключения царских министров, ликвидации чрезвычайных мер против политических бандитов, амнистии террористам, роспуска Государственного Совета. По сути дела, речь шла о передаче ей всей полноты государственной власти. Одновременно «народные избранники» ставили вопрос о принудительном отчуждении частновладельческих, казенных, удельных, кабинетных, монастырских и церковных земель, что грозило превратить Россию в очаг гражданской войны.

Призывая к отмене смертной казни за политический бандитизм и отмене смертных приговоров террористам, совершившим убийства, многие депутаты, по сути дела, показывали свою связь с террористическим революционным подпольем. Особенно безобразно покрывательство депутатами преступников проявилось по делу о террористическом акте 14 мая. Он был совершен в Севастополе с целью убийства севастопольского коменданта генерала Неплюева. От бомбы террористов, предназначенной Неплюеву, на Соборной площади было убито 8 человек, в том числе двое детей. Депутаты, поддерживавшие террористическое подполье, потребовали спасти убийц, «предотвратить пролитие крови».

Деятельность парламента превратилась в сплошной митинг по критике правительства, ни на какую серьезную работу депутаты не были настроены, выдвигаются требования отставки правительства. Митинговщина депутатов поджигающе влияла на провинцию, провоцируя незаконные действия и террор.

Председатель I Государственной Думы масон Муромцев, тщеславный, недалекий человек, мнивший себя великим трибуном, вообще не был способен к конструктивной работе, превращая деятельность парламента в цепь интриг и нападок на правительство. Человек с «надушенными усами», как звали его в патриотических кругах (он начинал день, протирая усы одеколоном), двуличный и фальшивый, Муромцев своей страстью к конспирации и красивой позе был своего рода двойником Керенского.

Леволиберальная печать делала I Государственной Думе беззастенчивую рекламу, объявляя ее депутатов «цветом русской интеллигенции», хотя на самом деле в большинстве своем это было собрание национально вредных интриганов и доктринеров, не способных к плодотворной практической государственной работе. I Государственная Дума делает все, чтобы узурпировать власть Царя. С момента открытия тон в ней задают кадеты, которые чувствуют себя хозяевами положения. Ситуация сложилась такая, что В. Шульгин во время думских прений поставил вопрос: «Кто же, наконец, правит Россией в настоящее время: Государь Император Николай II или его величество Винавер I (один из руководителей кадетов, масон — О.П.)». Эта резкая фраза имела успех, а вопрошаемые депутаты ответили: «Пожалуй, скорее, Винавер». 297

В то время как по стране шла вакханалия погромов дворянских усадеб, с трибуны Государственной Думы неслись подстрекательские речи леволибералов, призывавших, по сути дела, к грабежам помещичьей собственности и злорадно подсмеивающихся над трагедией дворянства, говоря, например, как депутат Герценштейн, об «иллюминациях дворянских усадеб».

Стремясь захватить власть в стране, либерально-масонское подполье ведет закулисные переговоры о создании кабинета министров под руководством Муромцева или Милюкова. Последний даже проводит секретное совещание с генералом Треповым. На этом совещании один из руководителей либерально-масонского подполья предъявил Русской власти ультимативные условия, на которых кадетская партия примет участие в составлении кабинета министров. Они повторяли все прежние требования кадетских депутатов Государственной Думы — амнистия политическим бандитам и отмена смертной казни террористам, чистка государственного аппарата от преданных Царю сотрудников, фактический разгон Государственного Совета, проведение аграрной реформы по кадетской программе. Принятие этих условий означало бы демонтаж государственной системы России и всемерное ослабление Русского государства. Предъявление этих условий еще раз показало Царю, чего хотят «радетели народной свободы». Было ясно, что с этими господами можно разговаривать только с позиции силы. «Во времена кризисов, — отмечал министр внутренних дел Столыпин, — вызванных существенным преобразованием жизни народной, единственным устоем, на котором зиждется охрана порядка собственности и жизни, является твердая, неуклонно исполняющая свой долг и не поддающаяся никаким колебаниям государственная власть». 298