Светлана Богина - Революционер-народник Порфирий Иванович Войноральский

Раздались голоса:

-- Необходимо немедленно начать готовиться к походу в народ. Оставить занятия в университетах, институтах, академиях! Надо призвать народ к революции!

Эти идеи быстро распространились среди молодежи. Главными очагами революционной пропаганды в Москве стали Петровская земледельческая академия и университет. Как и в Петербурге, передовое студенчество разделилось здесь на три группы: сторонников Лаврова, последователей Бакунина и молодежь, не стремившуюся к революции, но сочувствующую народу.

Петровская земледельческая академия в 70-х гг. имела репутацию самого оппозиционного из всех высших учебных заведений со времени нечаевского движения. В общежитии при академии свободно собирались студенты. Здесь они и организуют первую в Москве народническую столярную мастерскую для подготовки кадров пропагандистов.

Войноральский познакомился с Фроленко еще во время своей ноябрьской поездки в Петербург через Москву, когда встречался со своим пензенским другом, студентом Петровской земледельческой академии Иваном Селивановым. Тогда Селиванов и Фроленко агитировали Войноральского не сдавать экзаменов, а присоединиться к молодежи, готовящейся к походу в народ. Фроленко снабдил Войноральского адресами "чайковцев". В январе 1874 г., направляясь в Петербург, Войноральский заехал в Москву. Здесь и стало известно о том, что сенат не утвердил его в должности мирового судьи. Повидавшись со своими московскими друзьями, Войноралъский стал задумываться, не отложить ли и ему свои учебные планы. Фроленко, провожая Войноральского, делился впечатлениями о своей поездке в Петербург:

-- Ты знаешь, я положительно очумел и закружился, перебегая с одного собрания на другое... Это не были какие-нибудь маленькие тайные собрания. Напротив -- переполненные большие аудитории, залы, набитые битком спорщиками, перебивающими друг друга. И все это средь бела дня. Собирались деньги. Одни говорили: "На хождение в народ". Другие -- "Бедным студентам". -- "Это зачем? Незачем учиться, кончать курсы. Пусть бросает все и идет в народ!" Каждый спешил высказать свое мнение и убедить другого. Однако было ясно, что сторонники "хождения в народ" берут верх. Разнообразные мнения сливались в одно общее -- "Весной надо двинуться в деревню и, нарядившись в простой костюм, изобразив рабочего, попробовать, попытать почву, посмотреть, что представляет из себя мужик, как он отзовется на призыв, захочет ли восставать, возможна ли с ним революция.

-- А "чайковцы"? Какие у них планы? -- интересовался Войноральский.

-- Решено идти в народ, но обязательно надев армяк, сарафан, простые сапоги, даже лапти! А после летнего опыта осенью всем собраться, устроить нечто вроде съезда и тогда уже окончательно решить все вопросы относительно революции, выработать общую определенную программу действий.

Раздумья, встречи с петербургскими друзьями убедили Войноральского направить свои силы в ближайшее время не на продолжение образования, а на организацию похода в народ. Чтобы не расстраивать мать, он решил не говорить ей о своих планах. Пусть думает, что он учится в Петербурге.

Сам же он вместе с женой к весне 1874 г. собрался в Москву. Здесь он решает на свои средства организовать столярную и сапожную мастерские для подготовки московской молодежи к походу в деревню, а также открыть подпольную типографию. Войноральский планирует печатать в ней нелегальную литературу для народа и бланки паспортов для пропагандистов.

В 1873 г. он встретился с Мышкиным и узнал о его планах устройства легальной типографии. Войноральский обещает помочь в подборе людей, знающих наборное дело. Он пишет письмо в Архангельск Ефрузине Супинской и приглашает ее с подругами работать в этой типографии и Москве. Девушек не нужно было особенно агитировать. Они хотели отдать свои силы служению народу. Туда, в столицы... в Москву, в Петербург, где кипит работа, где столько передовых людей!

С начала марта 1874 г. Войноральский с женой приехал в Москву. Супруги сняли дом в шесть комнат и поселились здесь вместе с архангельскими девушками. Образовалась своего рода коммуна. Дом стал местом встреч (со студентами Петровской академии). Разговоры шли о том, что студентам Земледельческой академии удобно вести в народе пропаганду сельскохозяйственных знаний, а параллельно беседовать о причинах его тяжелой жизни. Войноральский, кроме того, снабжал студентов академии и университета нелегальными произведениями.

Член Большого общества пропаганды А. О. Лукашевич вспоминал впоследствии: "Одной из центральных фигур был воистину тогда в Москве Порфирий Войноральский, бывший помещик и мировой судья, который, между прочим, превосходно исполнял роль хозяина учебной пропагандистской мастерской вроде наших петербургских, но с несравненно более многочисленными участниками, притом часто менявшимися".

В квартире Войноральского на углу Плющихи и Б. Благовещенского переулка была организована учебная мастерская с сапожным и столярным отделениями. Здесь работали студенты Петровской академии и университета, члены Большого общества пропаганды, или "чайковцы", -- Кравчинский, Клеменц, Лукашевич, Шишко. В комнатах стоял запах кожи, вара и свежих стружек. Оборудование, инструменты мастерской, а также продукты для работавших в ней приобретались на средства Войноральского. Юноше Андрею Кулябко (брату жены) было поручено выполнять мелкие хозяйственные дела, передавать почту. Надежда Павловна Войноральская с помощью 27-летней кухарки Ирины Лизуновой хлопотала по хозяйству -- готовила еду, создавала по возможности удобства и уют для всех, принимавших участие в работе мастерской. В мастерской царил дух товарищества, доверия и искренности. На видное место Войноральский повесил сумку с деньгами -- от 400 до 500 руб., откуда каждый мог брать, сколько считал нужным для своих нужд, не ставя об этом никого в известность.

В мастерской не только шла работа по обучению столярному и сапожному делу. В перерывах между работой обсуждалась нелегальная литература, программные документы народничества. Поэтому соблюдались меры предосторожности.

Полиция напала на след неправильно оформленных паспортов. Было установлено, что прописанные по этим паспортам безвыездно проживают в Петровско-Разумовском. Дворник стал требовать у Войноральского паспорта всех живущих в мастерской. Было решено перевезти мастерскую на другую квартиру --на Бутырки. Здесь также открыли два отделения -- сапожное и столярное. Мастером стал работать профессиональный сапожник Пельконен. В Москве начались аресты. Сообщение между квартирой Фроленко и мастерской на Бутырках приходилось тщательно маскировать.